Сегодня в его внутреннем термостате осталась только одна ступень. Факт, конечно же, мучительный, но надо принять очевидное: теперь он не только говорит, что думает, но и думает точно то же, что и говорит. Нюансы, утонченность, деликатность – этих понятий для него больше не существует, как и многих других. Жан-Пьер превратился в сплошной монолит. «Мой муж стал лишь одной большой глыбой глупостей», – думает Изабель, опуская глаза на снимок певицы Крис, которая так любит водить дружбу с королевами[6]. Мужской костюм, короткие зализанные волосы, образ плохого парня. Заголовок гласит: «Зовите меня Крис».
– А какое отношение Мария имеет к Чернобылю?
– Да никакого! Я хочу лишь сказать, что португальцев нельзя баловать, пытаясь во всем услужить. Потому что когда все это подходит к концу – а рано или поздно подходит обязательно, – они теряются и даже понятия не имеют, что делать.
А если Изабель ошиблась с самого начала? Что, если Жан-Пьер всегда был таким придурком? Да нет, быть того не может. Но заметить за ним что-то такое ей все равно не мешало бы.
– Да о чем ты вообще говоришь, а?
– Ты что, не видишь, как Мария стесняется, когда ты ей что-нибудь даришь? «Я ошшень, мадам, я ошшень… нет возмошность принять…»
Боже мой! Вот до чего он докатился… Уже изображает португальский акцент. Что стало с этим мужчиной, отцом ее дочери, за двадцать пять лет? Элоди ведь так великолепна. Где же в ней тогда прячутся паршивые гены родителя? Неужели они, как и в случае с ним, через сколько-то лет тоже заявят о себе? Неужели подчинят себе все остальное? Изабель чувствует, как по позвоночнику катится волна дрожи. Зная, что окажись их девочка сейчас здесь, она не удержалась бы, внимательно к ней присмотрелась и обшарила взглядом в поисках отцовских черт в надежде так ничего и не обнаружить. От этой мысли ее охватывает стыд. Вот до чего ее довел Жан-Пьер – она допускает, что Элоди, их малышка и любовь всей ее жизни, может быть ей противна, и от этого гарантированно отвратительна самой себе. В это самое мгновение Изабель себя просто ненавидит.
– Прекрати, Жан-Пьер…
– Нет, ты послушай. Как-то раз я предложил подарить Марии в деревню электрический культиватор… Так вот она не знала даже куда деваться! В самом прямом смысле этого слова!
Деревня – это дом в Перше, купленный лет десять назад. В те времена они еще строили планы. Жан-Пьер вбил себе в голову «поправить» (пользуясь тогда именно этим термином) старую постройку. Но после ряда поправок, балансировавших на грани между неудачей и катастрофой, в конечном итоге он решил обратиться за помощью к мастеру из местных – молодому типу с хвостиком на затылке и навыками, которые не удовлетворили нового хозяина, а вместо этого лишь еще больше его взбесили. «Ну просто мастер на все руки!» – с горечью говорил он Изабель, которая была слишком занята трудами на участке, чтобы его услышать. Пока Жан-Пьер негодовал, жена превращала заброшенные джунгли в английский сад, достойный всяческих почестей на страницах глянцевого журнала «Норманди