затираешь пол насухо после него, я протираю стены и вообще двигаюсь по пыли, – сказал Богданович.
– Не такой уж я и пухлый, – обиделся Кирилл, втянув живот. – Просто в СИЗО мало движения, а еда калорийная.
Лёха зыркнул на Богдановича, схватил ведро и первым вышел из умывальника.
– Давай, Кирюша, шагай! – кивнул в сторону выхода Богданович.
– Такой ты злой и вредный! – покачал головой Кирилл.
Богданович только посмеивался.
Убираться торопились. Никто не признался открыто, но всем не терпелось посмотреть, куда же их привезли.
Кирилл очень надеялся, что здесь окажутся люди, способные его понять и принять. На свободе у него было огромное количество знакомых, поклонников таланта, но по-настоящему близок он был только с одним парнем из детского дома. Тот был простой, замкнутый, даже зажатый, в отличие от артистичного Кирилла, которого иначе, как Киркоров, и не называли. Однако, звёзды обречены на одиночество, как на небе, так и на земле. Тот единственный друг терпеливо сносил истерики и эмоциональные «загоны» Кирилла, тихим голосом давал простые и действенные советы. Вот бы встретить такого человека здесь, мечтал Кирилл.
Покончив с уборкой, парни вызвали Григория Сергеевича на обещанную экскурсию.
– Откуда начнём? С территории колонии или с отряда? – спросил воспитатель.
– С отряда!
Одевшись «по-уличному» в зелёные утеплённые куртки с полосой на спине, чёрные валенки-бурки и болоньевые шапки-ушанки, пацаны впервые шагнули, как в космос, за пределы карантинного отделения в отряд.
Коридор первого этажа был о-о-очень длинный, так же, как и второго, спальные комнаты скромные, но уютные, очень чистые, а главное – в каждой комнате, рассчитанной на шесть человек, свой туалет. Григорий Сергеевич сразу показал, где после перевода в отряд они будут спать. Оказалось, все начинают с одной комнаты, а потом переводятся в другие: сначала на первом этаже, потом на второй – в льготные условия. Разница в наличии-отсутствии телевизора, но на самом деле, разница в отношении сотрудников. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация на тебя. Так объяснял воспитатель.
– Всё как в армии, братульки. А тут чайная: холодильник, скамейки, столы. Вот спортзал. Будете погибать на гирях и под штангой. За год дрищ в качка превращается. Начальнику отряда к сорока годам, а восемнадцатилетние после его тренировки на трясущихся ногах отсюда выходят.
– Вот это по мне! – не удержался Богданович.
Григорий Сергеевич показал комнату хранения личных вещей, сушилку, просторную, увешанную пёстрыми плакатами Пэ-Вэ-эРку, душевую на две лейки.
– А где все люди? – поинтересовался в конце экскурсии по отряду Кирилл.
– На обеде. Кстати, надо бы поторопиться, они скоро вернутся.
– А что за этой дверью? – спросил Лёха.
– Студия кабельного телевидения, звукозаписи и репетиций музыкальной