шагов и потеребила вплетенную в косу сиреневую ленту. Жалкая попытка вписаться в чужой, яркий и сверкающий мир, но Марита хотела эту работу. Очень. А в личном поместье младшей госпожи фиолетовый был повсюду. Пушистая ковровая дорожка на полу, узорчатые ставни и даже одинаковые двери с арочным сводом – все несло в себе этот глубокий величественный цвет. Один Зилай знал, сколько все это стоило, но Марите таких денег хватило бы надолго.
– Слушай, а какая она, госпожа Бланка? – спросила, заталкивая поглубже проклюнувшуюся зависть.
Сиего замялся и задумчиво потер подбородок.
– Да как и все. Ездит на балы да приемы. Цветы рисует, – сказал мужчина и, опасливо оглядевшись по сторонам, перешел на шепот: – Только капризная немного. Ты, это, лучше с ней не спорь.
Только этого не хватало! Марита напряглась, усилием воли удерживая маску вежливого внимания на лице. Непредсказуемые хозяева – хуже морского шторма. Раз оступишься – и потонешь.
– Сиего, а почему здесь так много солдат? – осторожно уточнила она, прощупывая почву. Сбежать еще не поздно. – На улице, в поместье.
– А ты что, не знаешь?
Марита скупо пожала плечами. Когда бежишь не оглядываясь, а погоня опаляет дыханием затылок и почти наступает на пятки, не до трактирных баек. В памяти вновь всплыли и липкая темнота ночи, и топот тяжелых сапог, и тощая псина, с которой они столкнулись в подворотне. В ушах задребезжал звонкий собачий лай. Кожа покрылась мурашками, и Марита поспешно задавила воспоминание, прежде чем то взяло над ней верх.
– Слышала, что виконтство никак не поделят, – предположила она, стараясь сосредоточиться на разговоре.
Сиего кивнул.
– Наш господин Риано-то наследничков не оставил, вот и мучаемся. Баронья грызутся за земли, как псы за кость, – конюх нахмурился, сморщив лоб. – И батька младшей госпожи тоже.
– А король?
Сиего добродушно рассмеялся, но в его голос все равно закралось снисхождение.
– Это у вас, в Вентонии, дворяне по струнке ходят и любой чих с бумажкой сверяют. А у нас Его Величество с мелкой грызней возиться не станет. Не по чину. Нет, только наш граф мог порядок навести. Но и ему не до того, – конюх досадливо махнул рукой, чуть не сшибив притороченный к стене резной подсвечник.
Марита машинально поправила его, выровняв и отряхнув от пыли.
– Я думала, это граф должен назначить нового виконта, – сказала она, оценивающе оглядев свою работу.
Сиего как-то странно скосил глаза, и Марита опомнилась и принялась с досадой отряхивать ладони. Проклятые привычки! Верис уже давно не может ее отругать, а руки продолжают сами собой тянуться к перекошенным картинам и налипшим на шторы пылинкам. Как же это вытравить, как вырвать с корнями? Вгрызлось, словно сорняки.
– Так-то оно так, – вздохнул Сиего, невозмутимо двинувшись дальше по коридору. Наверное, и не такое видал. – Но как его аквалка заболела, граф Кортес только и делает, что ищет лекарство. Уже который год.
Марита привычно