впору.
– Неужели из Варшавы? – заинтересовалась Милка, наслышанная о варшавских коровах и бычках.
– Здесь в округе таких мастеров нет, – Гамаюн критически осмотрел уздечку – знатная работа.
Шломо, помогавший в детстве из любознательности своему дяде Меиру Залману запрягать лошадь, повозившись немного одел на Милку седло и уздечку. Закончив, он отошёл на два шага проверить свою работу.
– Ну и как я выгляжу – полюбопытствовала Милка.
Новенькая упряжь блестела начищенными медными застёжками и коваными стременами. Уздечка из дорогой хорошо выделанной кожи изящно оплетала широкий Милкин лоб. Посредине его красовалась чеканная медная бляшка. Шломо взял её в руки, перевернул и прочёл «Шимон Пинхас, Варшава, 5540».
– Да, Милка, это работа мастера – сказал ребе.
Гамаюн коротко каркнул в знак одобрения. Милка сбегала посмотреться в воде и вернулась очень довольная собой.
– Пора – сказал Гамаюн, посмотрев на солнечный диск уже коснувшийся верхушек деревьев на противоположной стороне озера – Летите за мной и не отставайте.
Шломо оседлал Милку. Ворон взлетел, оттолкнувшись от стоящего у воды камня. Милка разогналась и легко взмыла вверх вслед за Гамаюном. Земля начала быстро удаляться. Шломо оглянулся вслед оставшемуся за спиной солнцу, и подсвеченным багровым сиянием облакам. Небо впереди уже потемнело, когда сорвавшаяся с небосвода звезда прочертила им путь.
Глава 5
Под утро они подустали и начали искать место для отдыха. Внизу на сколько хватало глаз протиралась бесконечная степь. Увидев полоску реки и протянувшиеся вдоль неё леса, Гамаюн начал снижаться. Милка последовала за ним. Было уже совсем светло. Они пролетели над деревушкой расположенной над пологим берегом реки, потом показалась окружённая садами помещичья усадьба. От неё отделилась повозка, запряжённая парой гнедых лошадей, и поехала им навстречу. Повозка внезапно остановилась, из неё выскочили двое, начавших ошалело кричать и показывать друг другу руками на небо, людей.
– Что они кричат? – спросил Шломо.
Вместо ответа Милка резко накренилась вперёд и начала пикировать на карету. Всё ещё, будучи на вполне безопасной высоте она выровнялась и, задрав хвост, со звуком выбросила из себя лишний балласт, после чего облегчённо вздохнув, взмыла в вверх догонять ворона.
– Извините, ребе, не дотерпела – нагло заявила Милка.
– И не стыдно тебе? Что о нас подумают люди? – возмутился Шломо.
– О вас, ребе, они ничего не подумают, они вас даже и не заметили.
Ребе оглянулся, повозка, покинув дорогу, повернула к реке.
Милка тем временем поравнялась с Гамаюном и спросила.
– Гамаюнчик далеко ли нам ещё?
– Чуть-чуть осталось. Ты, Милка, больше так не безобразничай. Эти двое ехали охотиться на уток. У них в повозке ружья, сдуру могли бы, и пальнуть.
– Врёшь ты, небось. Как можно с высоты разглядеть,