а глаза как у куклы, ничего в них нет. И говорит, как поп на кафедре. К примеру, наш ветеран, Наум Базыкин, просился в тюрьму, в камеру на три дня, чтобы на своей шкуре всё испытать. Не пустили.
– Что так?
– Командировочные надо платить, а мы люди бедные…
– Я бы на его месте разбил витрину или надавал кому-нибудь по сопатке. Пятнадцать суток обеспечено! И всё за счёт государства.
– Идея – люкс! – засмеялась артистка. – Но уже поздно, завтра премьера.
На сцену вернулись музыканты. Густой баритон запел: «Мне тебя сравнить бы надо с песней соловьиною…»
Я вопросительно посмотрел на Ладу.
– Не, танцевать не будем. Прости, я и вправду устала, как лошадь.
– Ну, тогда по единой и в стойло!
Я проводил Ладу до подъезда и поцеловал в щёку.
А проснулся у Любы Крапивиной, моей старой подружки.
– Дикарь, ты порвал мои новые колготки, – заявила она утром. – Пить надо меньше!
– Больше не буду, – пообещал я. – И меньше – тоже!
Глава 3
Новый театр построили в прошлом году. Высокое монументальное здание с греческими колоннами и фигурой певицы на крыше. Там вчера наслаждался «Аидой» мой друг со своей Светкой.
Старый театр отдали под творческие эксперименты молодым. Его так и назвали – «Театр молодёжи». Была и афиша на круглой театральной тумбе: «Пламенное сердце». Сердце на афише нарисовать забыли, но были портреты актёров на фоне марширующих солдат.
Актёры: Н. Базыкин в облике древнего старца, с бородой. Базыкин сильно смахивал на монаха или бродягу.
Коммунарка А. Порезова – женщина в красном платке с решительным выражением лица, типа, пойдёшь налево – убью!
Девушка – Н. Завтур, симпатичная.
Ниже, Л. Саидова – жуткая образина в бесформенной серой хламиде.
Бедная Лада. Это ж надо, так изуродовать красивую девушку! Обломать бы тому художнику руки!
На рынке я купил цветы. Пышные белые астры были завёрнуты в газету «Алтайский рабочий».
По мраморному трапу (пардон, по ступеням) в театр входили будущие зрители. Маршем пришла рота солдат с тремя командирами: «Стой! Раз, два!» Повеяло тройничком и гуталином.
«В колонну по одному, на вход, шагом марш!» – фальцетом скомандовал лейтенант. Отважные воины штурмом взяли парадную дверь.
Вешалка, с которой начинается каждый театр, была пуста. В буфет образовалась длинная очередь – солдаты покупали мороженое.
На стенах фойе была галерея из фотографий актёров и актрис. Я узнал только Л. Ф. Саидову.
Дали второй звонок. Я вошёл в зал после третьего. Ничего там не изменилось. Вычурные балконы с гипсовой лепниной, стены выкрашенные белым и голубым и роскошная хрустальная люстра. В детстве я опасался, что она рухнет мне на голову. Тяжёлый бархатный занавес в усталых складках. Оркестровая яма пуста. Музыкантов теперь заменяют чёрные звуковые колонки.
Я