Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие. Брайан Ходж

канистры и положил на обертку от бургера. Со всей возможной почтительностью завернул в бумагу и убрал в карман рубашки.

      – По крайней мере, эту его часть похоронят как следует.

      Он бросил булочку обратно на бургер и заставил себя доесть его. Неизвестно, когда ему доведется поесть в следующий раз, и доведется ли вообще.

      По ту сторону клетки улыбка покинула лицо седовласого старика, оставив после себя морщинистую злобную горгулью.

      – А ведь из тебя могло что-то получиться. Но вместо этого я вижу человека, растратившего жизнь самым худшим образом, из самых худших побуждений. Человека, убедившего себя, что он видит ценность в жизнях дураков, которых стоило бы оставить подыхать там, куда они забрались. – Старик отступил к двери. – Ты нарушил естественный ход вещей. Все эти люди, которым ты помог сохранить их никчемные жизни… что ты мог в них разглядеть достойного спасения?

      Таннер отмахнулся от него:

      – Наверное, тебе стоит потратить остаток ночи на то, чтобы спросить себя, почему тебе так важно выглядеть проникшим в тайны мироздания. Неужели это все, что у тебя осталось?

      Старик снова приблизился к нему, прижал морщинистое лицо к прутьям клетки и прошипел сквозь стиснутые зубы:

      – Быть может, прежде чем для тебя все кончится, мы успеем обсудить мое проникновение в тайны твоего костного мозга.

      Когда он ушел, комната вновь погрузилась в стазис – холодный и тихий, залитый гангренозным светом.

      – Меня зовут Зянг. – Мальчик вернулся к двери своей клетки. – А ее – Франческа.

      Она подскочила и врезала ладонью по прутьям.

      – Черт возьми, я тебе что сказала? Ничего ему не…

      – Он не один из них, Франни. Это был не спектакль, чтобы нас обмануть. Ты бы тоже это поняла, если бы сама себя не убедила. Ты просто слишком давно здесь сидишь.

      – Кстати, а насколько давно вы здесь сидите?

      – Я – около трех недель. – Зянг кивнул в сторону Франчески: – Она – немножко дольше. А этого старика вроде бы зовут Дезмонд. Они при нас друг друга обычно не обсуждают, но иногда проговариваются.

      – Но чего они от вас хотят?

      Этот вопрос снова привлек к нему внимание Франчески, и оно не было доброжелательным. Таннер обнаружил, что поражен тем, что, хоть она и провела в подвале уже месяц, ее волосы до сих пор способны были подняться дыбом. Быть может, их поддерживала злоба.

      – А почему ты так спрашиваешь? Как будто точно знаешь, чего они хотят от тебя