как один за другим на середину зала вывозят накрытые простынями столы.
Дремин распустил санитаров и сам привез последнюю каталку с телом рыжей девочки, поставив первой в ряду. В ярком свете ламп из-за горящих пожаром волос и кожи, неестественно светлой, почти жемчужно-серой, она казалась куклой. В квартире, когда Леша осматривал место их смерти, это не так бросалось в глаза. Теперь же, под лампами морга, с анатомическим швом под ключицами и накрытая простыней, она выглядела тем, чем и являлась – пустым предметом. Чем-то, что только имеет форму человека, но давно им не является. И все равно Леша старательно смотрел, как дрожат блики в ее волосах, только чтобы не смотреть на Яна. Было что-то неправильное в том, чтобы видеть, как он медленно обходит столы с мертвыми подростками. Каблуки его ботинок стучали по кафелю и ярко блестела лаковая кожа, полы темно-серого пальто колыхались в такт шагам. Стянув перчатки, он неспешно прошелся между каталок, поочередно обводя черты застывших и заострившихся лиц, кончиками пальцев касаясь их тонких век. С каждой секундой Леше становилось все больше не по себе от зрелища этой тихой ласки.
Проблема в том, что Леша точно знает – Ян не просто надменный модник в сшитом на заказ костюме. Копаясь в архиве, почти целиком состоящем из однотипных случаев, отчеты которых будто скопированы один с другого, трудно не заметить что-то, выходящее из ряда вон. Протоколы по «Майской пятерке» были как раз такими. История выглядела мутной и больше походила на несмешной анекдот, чем на правду, но весь Совет тогда съел ее и не подавился.
Все началось, когда верховная Смольного шабаша, родная Янова сестра, к слову, отошла от дел. Рождение дочери, как говорят, самой сильной ведьмы в их истории, не далось ей даром. Маленькая ведьма будто выпила свою мать досуха, до смерти. Нового верховного выбирали в спешке, внутреннее голосование шабаша назначили так быстро, как только смогли. Вот только за день до него, всех троих кандидатов нашли около реки в двадцати километрах от городской черты, и то, что от них осталось, легко уместилось бы в пакет. А вскоре Смольный шабаш предъявил Отделу двух полувменяемых ведьм, которые перебивая друг дружку с радостью сознались, как позвали всех троих приятно провести время под майскими звездами, опоили и скормили мавкам. Даже рассказанное сухим языком протокола, все это выглядело как полная чушь. Отдел в те времена не сильно вникал в ведьмовские дела и, конечно, подробно разбираться не стал. Тех двух сумасшедших большинством голосов было решено оставить на болоте в русальную неделю. Что там с ними на этом болоте случилось, в протоколах не описывалось, но остальные ведьмы посчитали это достаточным наказанием за тройное убийство. Меньше, чем через неделю, верховным Смольного шабаша стал Ян, подозрительно молодой и не самый магически одаренный. И никто ему и слова против не сказал. А Отдел предпочел не копать и просто взял, что ему предлагали. В конце концов, ведьмы предоставил виновных, и те сознались, чего еще надо? Илью бы такое точно не устроило, он бы