выбирал второстепенные дороги.
Журналист глянул в зеркало: на заднем сидении затаились Снежана с тревожными оленьими глазами, всегда готовая к прыжку и бегству. Казалось, единственное, что её останавливало это безмятежный сон сына. Только сейчас он ощутил сильную усталость от безумного дня. Не было ни сил, ни желания думать. Хотелось просто остановить машину и отключиться. Но он тряхнул головой, сбрасывая накатывающую сонливость, и сосредоточил взгляд на пятачке света перед машиной.
За поворотом показалась стайка огней, сливавшихся со звёздами ночного небосвода. Всё село утонуло в темноте, фонари горели лишь возле церкви и небольшой двухэтажки, украшенной неоновой надписью КАФЕ ГОТЕЛЬ «У КРИНИЧКИ». Свиридов вышел из «Таврии» и, потряхивая затёкшие ноги, подошёл к гостинице.
На стук долго не откликались. Наконец в замке провернулся ключ и показалась зевающая женщина в наброшенном пуховом платке.
– Что ж вы так поздно? – не здороваясь, упрекнула она, словно они договорились заранее, а он подвёл, заявившись невесть когда.
– Да так как-то… – виновато пожал плечами Свиридов.
– Один?
– Двое… И сын.
Дежурная протянул ключ:
– 17-й номер свободен, двухместный, в конце коридора. Идите, утром зарегистрируетесь. Паспорта есть?
– Конечно, – уверенно соврал Свиридов. – Вы отдыхайте, мы тихо…
– Отдохнёшь тут с вами…
Снежана уже переминалась у машины. Она позвала сына, который сразу шустро выбрался в зябкую ночь, как стойкий оловянный солдатик. В номере он так же быстро разделся и юркнул в кровать у стены.
– Будете ужинать? – спросила Снежана, распаковывая рюкзак.
– Разве что чай, – неуверенно ответил Свиридов. – А я гляну, есть ли тут горячая вода.
Душ освежил тело, но не смыл усталость от сумасшедшего дня и напряжение после пережитого. Впечатления так и лежали неразобранным комом в голове, но уже не давили, а ждали своей минуты быть разложенными по полочкам.
Между тем, Снежана нарезала бутерброды с сервелатом и сыром, залила чайные пакетики кипятком из электрочайника и выложила несколько конфет. Полумрак от прикрытой шарфом настольной лампы создавал иллюзию домашнего уюта.
– Перекусите, – предложила она и ушла привести себя в порядок.
За целый день Свиридов так и не вспомнил о еде. Странно, что и сейчас не чувствовал голода, с безразличием глядя на незамысловатую снедь.
Приоткрыв форточку, он осторожно закурил, выдувая дым на улицу. Откуда-то издалека донёсся недовольный лай разбуженной собаки, и опять наступила тишина, закрывшая его от чужой и враждебной действительности. «Или всё это некий кошмарный сон, который исчезнет с рассветом нового дня?», – подумал он, глядя на подрагивающую сигарету. Однако осознавал, что никакой это не сон, что влип он, как кур в ощип, и что никак не получается нащупать кончик той нити, которая выведет его обратно туда, где не надо думать о спасении.
– Что же вы? –