взглядом тарахтящую «Таврию» и посмотрел на сполохи взрывов, откуда доносилась стрельба.
* * *
Только сейчас, когда гражданские выскользнули из склада, а Тульев проверял исправность автомата, старшина 1 статьи Сергей Коган почувствовал душевное равновесие. Невыносимая боль от ранений, пыток и издевательств несколько улеглась, позволяя думать о другом. Он знал, что вот теперь все страдания закончились. Неотвратимая смерть теперь не казалась ему просто долгожданным избавлением от страшных мук, но воспринималась как очень правильная точка в его недолгой и хорошей жизни. Остался лишь последний бой, о котором он безнадёжно мечтал с первой минуты пленения. И уж к этому бою он был готов.
– Я сейчас подберусь поближе к бандерам и уложу, сколько смогу. Потом вернусь к тебе, – вслух рассуждал Тульев, словно услышал размышления старшины. – Но если что… Вот, возьми две гранаты.
– Отставить, матрос! Попробуем сделать хитрей, – Коган натужно откашлялся и продолжил: – За этой тварью скоро кто-то придёт. Значит, есть шанс разжиться ещё одним автоматом. А это уже веселей.
– Так точно! – улыбнулся Тульев, к которому тоже вернулся боевой настрой.
Они едва успели затаиться, как издалека послышался нетерпеливый голос:
– Ярик, сколько тебя ждать! Отсыпь пыхнуть, жмотяра! Шо-то долго ты бабе романсы наяриваешь?
Недовольное бормотание приближалось к складу. Матрос замер у косяка. Лишь отворилась тяжёлая дверь и показалась голова, Тульев точным ударом всадил штык-нож в горло бандеровца и подхватил обмякшее тело. Затащив его вовнутрь, он собрал такой же комплект оружия, боеприпасов и бронежилет.
– Броник надень, мне он ни к чему, – сказал Коган. – Теперь иди. Только не увлекайся, там укрыться негде. Отработай тех, кто на виду, – и сюда. Здесь надёжная позиция.
– Да понял я, понял, – нетерпеливо отозвался Тульев и бесшумно растворился в темноте.
У штаба стояло с десяток расслабленных вояк. Кто-то курил, кто-то ковырялся под капотом машины, другие устроились на лавке и переговаривались. Матрос подполз к линии света и тьмы и буквально вгрызся в землю. Неторопливо прицелился и дал очередь по группе сидящих. Треск автомата прозвучал, как будто с силой разрываемый брезент. Солдатня повалилась сбитыми кеглями.
И всё вокруг сразу превратилось в суматошный клубок из воплей, криков, бегающих и падающих тел, беспорядочной стрельбы. Тульев спешил ухватить эти первые секунды внезапного нападения, когда никто не мог понять, что случилось и откуда идёт стрельба. Он бросил гранату в окно штаба, другой изрешетил осколками тех, кто не успел укрыться. Потом перекатился вбок, пальнул оттуда и опять переместился. Вэсэушники ответили длинными очередями в разные стороны, пугая и ещё больше запутывая друг друга.
– Андрюха!
Тульев обернулся: к нему подползал Коган.
– Полундра, старшина! Надо отходить!
– Андрюха, давай к машине! Попробуем! – сверкнул отчаянным блеском единственного глаза Коган.
Тульева словно пробило от такой дерзости: