што, забіў глухара?
– Нет, Петя, – дроздов!
– Навошта ж яны табе?
– Будем их жарить.
– Ты будзеш іх есці?
– Конечно…
– А глухароў не бачыў?
– Бачыў. Но я тебе сказал, глухаря стрелять летом – преступление. Весной. На току – другое дело.
– Дык ён вясной худы. Сіні.
– Петя. Я глухаря стреляю не ради мяса.
– А навошта?
– Ради охоты. Ради азарта. Ради чучела.
– А ты і пудзіла3 робіш?
– Да.
– Ого, гэта добра. Але ж мяса трэба.
– А дразды?
– А хіба ж гэта мяса?
– Ну я тебе свое сало отдам, не переживай.
– І фляжку!
– И фляжку.
– Ну так і добра? – впервые за день Петя улыбнулся, – кали з фляжкой, дык і гэтыя птушаняты пойдуць.
– А я, Петя, лося видел! Огромного быка на двенадцать отростков. С самочкой. И канал видел.
– А як перайшоў? Ці пераплываў!
– Як-як: по плотине!
– Ото маладзец! А я не сказаў: думаю, хай егер скупаецца у вадзе.
– Ишь ты, фантазер, сам купайся.
– Дык я ўжо!
– Что?
– Скупаўся!
– Зачем? – Только теперь я увидел, я что он и выше пояса мокрый.
– Пераходзіў па дрэву канал, а яно абламілася, каб яго трасца ўзяла, укінуўся ў ваду.
– Вот! Не рой другому яму – сам в нее попадешь!
– Якую яму? Каму? – Петя уставился на меня.
– Да ладно. Присказка такая.
– А ты вумны, егер? Вучыўся дзе?
– Конечно. Но и ты ж не дурак!
– А як жа ж!
– Что, перекусим?
– Не, рана яшчэ піць гарэлку. Ісці далёка.
– Петя, не пить, а перекусить.
– А хто гэта перакусвае ў лесе без гарэлкі?
– А, ну ладно. Потерпим. Что дальше?
– Далей вось што…
Петя предложил пройти еще километров пять-семь и только там, на очередном острове, заночевать. Заодно посмотреть гон лосей, которых на том месте должно быть не менее пяти рогачей. Как я мог отказаться от такого предложения, хотя чувствовал, что ноги уже порядочно гудят: по болоту прыгать – это не по суше гулять! Но настроение зашкаливало – я не мог даже себе раньше представить, что это болото, это, казалось бы, гиблое и сумрачное царство так меня увлечет. Ведь это целая страна, это зарубежье, это – другая планета! Конечно, главная заслуга моего восторга была в том, что я в этой необычной стране не чувствовал себя «иностранцем» благодаря Пете. Чудному, медлительному, простому, открытому, вдумчивому аборигену. Но так неожиданно, например, пришедшему ко мне там, на острове сегодня, чуть ли не на спинах у самых настоящих диких кабанов, которых он явно знал давно. И он здесь, конечно же, дома и в переносном, и в прямом смысле этого