в ответ.
Пока распутывали парней, Милена подошла к наёмнику и прошипела на ухо:
– Как ты смеешь… скоморох безмозглый… Злыдень проклятый… отца с матерью срамить. Не позволю…
Наёмник поглядел на неё искоса и ответил так же тихо:
– Не позволяй, конечно. Только начни потом, когда от разбойников отделаемся. А сейчас – язык прикуси и подыгрывай.
Глава пятая
Горчак сидел возле костра, отгонял дрёму и пытался припомнить вторые имена Симеонов, придуманные ими же самими, чтоб не путаться.
Корс слушал байки тощего Симеона, – того самого, встреченного в болоте, – братья называли его Тоняком. Другой, Наум, крутил перед носом Поповича волшебной книгой, написанной на древнем языке, водил костлявым пальцем по строчкам. Горчак заглянул в неё одним глазком: каракули каракулями, даже на буквы не похоже.
Эти двое Симеонов меньше других походили на разбойников. Остальные пятеро, рассевшиеся кружком и черпающие по очереди из большой бадьи непонятный, но очень весёлый напиток, наоборот, мало напоминали учеников чародея. Все, как на подбор, вихрастые, жилистые и вёрткие.
– Наяш Нагари! – произнёс Наум громко и значительно.
Разбойники, как один, на миг замерли, точно стражники в карауле. Потом старший Симеон, прозванный Головой, плюнул трижды через левое плечо, и все вернулись к своим занятиям.
– Имя такое чудное, – сказал Корс.
– Это тебе оно чудное, а ему – самое обыкновенное.
– Издалёка он сюда прибыл?
– Издалёка и издавна. Прожил на свете Наяш Нагари пять тыщ лет.
Попович усмехнулся.
– И не человек он вовсе! – сурово сказал Наум. – Не знаешь – не скалься! Слыхал про виевичей, змеелюдов? Хотя откуда тебе…
– Как же, нянька сказки мне почитывала, и про змеелюдов там было. Один всё ходил с закрытыми глазами, а когда двенадцать молодцев ему вилами веки подняли, начал он жечь всё, на что кинет взор.
Симеоны переглянулись.
– Не сказка это, – сказал Тоняк. – Ядовитое око Наяша Нагари повязкой прикрыто. На кого посмотрит – тот чахнет, прямо на глазах. Вон, на Жоха он взглянул всего разок, так тот хворает до сих пор.
Младший Симеон как раз черпал из бадьи. Был он маленький и тощий, как мальчишка, борода – клоками. Даже сидя на бревне, с кружкой в руке, он без остановки подёргивался, подмигивал, поёрзывал, словно это не он сам был, а его отражение в подёрнутой рябью воде.
– И охота вам тут, в лесу, торчать? – покашляв, сказал Корс. – С вашими умениями дело везде можно найти, а вы – разбойничать!
– Это точно, – буркнул Наум. – Только не можем мы. Не отпускает нас колдун. Когда мы в ученье к нему просились, он взял у каждого волосы, ногти и кровь, амулеты сотворил чародейские. Хуже кандалов. Он в болоте сидит, а мы дальше трёх вёрст от этих амулетов отойти не можем.
– Так вы бы могли…
– …амулеты украсть? Отобрать? Конечно. Могли бы. Умений наших хватило бы даже Наяша Нагари перехитрить. Только не достать