Барвин, сбавив голос. – Пусть мир поглядят, уму-разуму наберутся…
– Сам поедешь, или как? – спросил Венд, подмигивая. – Слыхал я, ты по молодости пробовал.
Барвин хрюкнул в бороду. Ту историю знали все. Молодым и глупым кузнец отозвался на княжеский клич и отправился ловить волшебного зверя арысь-поле. Всё лето пропадал невесть где, в родную деревню вернулся грязный и заросший. Хохотали над ним все, от мала до велика. Всем известно, что бегает арысь-поле быстрее ветра, а когда присядет отдохнуть или спать ложится – умеет невидимым делаться, потому и поймать его нет никакой возможности. Посмеялся над простофилями князь.
– Староват я уже для таких забав, – пробормотал кузнец, пряча улыбку.
– Не пойдёшь, значит? Вот и я не пойду, – сказал староста. – Кого ж посылать? Не хватало ещё перед князем осрамиться.
– Ясное дело, срамиться не будем. Пошлём кого надо.
Кузнец почесал бороду. Хитрые глаза его сделались ещё хитрее.
– А, чтоб далеко не ходить, сынок мой, Молнезар. Парень он смекалистый и ловкий, сапоги на Масленицу со столбов снимает. В стенке он завсегда надёжей, вышибает по трое за раз. И дружки его пусть идут, Дубыня с Корсом. Один силён, другой умён. Компашка ладная.
Троица, уже оправившаяся от драки, как один, заулыбалась. Молнезар выпятил грудь и пихнул локтем Дубыню.
– Девка в походе нужна, – заявила попадья. – Еду стряпать, заштопать что или рану перевязать.
– Верно, матушка, – поддакнул поп и, на всякий случай, спрятался за капустой.
– Вот, Миленка, к примеру! – сказал Барвин.
Староста посмотрел на Тараса. Тот кивнул и густо пробасил:
– Милена моя не только штопать и стряпать обучена.
Кузнец, решив, что разговору конец, ухватил пузатую ведёрную бутыль, но Венд остановил его жестом.
– Погоди, Барвин. Молнезар, Дубыня… – пускай! Хваткие парни, неглупые. А вот если вдруг разбойники или чудище какое наскочит, как твои молодцы отбиваться будут, если кроме деревянных мечей и копий ничего в руках не держали, а из луков только по уткам да соломенным чучелам стреляли? Смогут они человека мечом рубануть? А кинжалом пырнуть исподтишка? А под дых садануть или слямзить чего, коли нужда придёт?
Кузнец даже зажмурился от негодования, борода его нацелилась на старосту.
– Ты что это, Венд, несёшь?! Они что – тати, чтоб шибать исподтишка?!
– Вот-вот! – сказал, кивая, староста. – Они – не тати, знамо дело. Для них главное – это добрая слава да молодецкая удаль. Только со своими простецкими мордами они в первом же кабаке без денег останутся, без одёжи и пожитков. Только с голыми задами, да с удалью своей молодецкой.
Попадья криво усмехнулась, поп захихикал.
– Что ж теперь? – сказал, хмурясь, Барвин. – По оврагам разбойников выискивать? Из темниц вытаскивать?
Венд покряхтел, покашлял, пригладил усы и ответил тихо:
– Зачем же по оврагам? Есть один поблизости.
От его вкрадчивого голоса смолк гомон, и стало