Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 3
ранее порядков Московского государства: «Приговор утверждает, чтоб относительно раздачи поместий примеривались, как было при прежних Российских прирожденных государях»57. Для пресечения бесчинства казаков постановлялось: «С городов и из волостей атаманов и казаков свести и запретить им грабежи убийства»58. Запрещался самосуд: «Смертною казнью без приговору всей Земли боярам не по вине не казнить и по городам не ссылать; семьями (скопом) и заговором никому никого не побивать, недружбы никакой никому не мстить… А кто кого убьет без земскаго приговора, того самого казнить смертию»59. И самое главное – крестьян и беглых людей от помещиков велено было отыскивать и возвращать их прежним владельцам: «Крестьян и людей беглых или вывезенных другими помещиками в Смутное время сыскивать и отдавать прежним помещикам»60. Таким образом, какое бы правительство на Руси не случалось, а за последние 13 лет они сменились пятиряжды (правительство Годунова, Лжедмитрия I, Шуйского, Семибоярщина и Совета всея Земли; плюс через пару лет правительство выбранного на царство Михаила Романова), направление общей политики внутреннего мироустройства становилось в прежнее русло – чем возможно большее ущемление прав нижестоящему сословию, которое, конечно, представлялось в рамках необходимого наведения общего порядка: холодный расчет власти, базирующийся на основах мистики, отображающим образом выстраивал её систему превозношения и подавления, централизацию деспотического характера, искусственно загонял народ в аскетическое состояние дешевой и бесправной рабочей силы, то, что у него же считалось идеалом в духовном мировоззрении, преобразовывая сознание в действительность, и цементируя тем платформу для последующего перевоплощения себя в бога – быть божественным по северному холодному образцу.
Постановлениями приговора были недовольны казаки и бывшие воры, ведь кто как не крестьяне стали казаками в смутное время, теперь же они должны были возвратиться к своим прежним помещикам. Зная, что на пункте возвращения настоял П. Ляпунов, их недовольство выплескивалось в его сторону. Ляпунов же своею высокомерностью только увеличивал это отторжение.
Невзлюбил Ляпунова Заруцкий. Он был не менее властолюбив, кроме того, успел нахватать себе множество вотчин и поместий, с которыми после приговора 30 июня ему следовало расстаться. Вместе с тем, было видно, что его желание посадить на царство сына Марины вовсе не пользовалось сочувствием у ополчения от Земли, начальные люди которого «начаша думати, что без государя быть нельзя, чтоб им избрати на Московское государство государя, и придумаша послати в Немцы прошати на Московское государство Немецково [Шведского] королевича Филиппа»61. Однако после захвата Новгорода шведами, 16 июля 1611 г., вопрос о королевиче Карле-Филиппе был снят. «У Заруцково же