ей доводилось так смеяться прежде, Антону казалось, что в зиянии ее белозубого рта блестит тягучая патока. От такого воображения он еще больше хотел ее. Он притих на диване, вслушиваясь в плеск воды на кухне. Антонина что-то говорила сама себе и возмущалась, а он слышал ее саркастичный тон и сомневался.
Наутро он все-таки уезжал. Ногти Тони были желтыми от мандариновой кожуры, когда она любовно упаковывала чемодан. Все в ней злилось от его глупого поступка, но она не мстила. Девушка верила, что он вернется, а он верил, что она найдет Питер более очаровательным, чем Борисоглебский Бор.
Ему вспомнился тот день, когда им было по шестнадцать лет и старики Свешниковы возили их в Санкт-Петербург. Они гуляли по Исаакиевской площади, и золотой купол кафедрального собора отражался в очках-авиаторах Тони. Антон надолго запомнил это, потому что тогда осознал простую истину: мир и Тоня – оба хороши в полной мере, когда вместе. В Питере мир был больше и объемнее, здесь рождалась ясная красота. В каждом из незнакомцев ощущался характер русской жизни. Так этому городу подходила Антонина, что более органичной пары нельзя было найти…
Длинный синий поезд уносил Антона далеко от Борисоглебского Бора. На второй день пути стало тоскливо и страшно: впервые между ним и Тоней пролегало расстояние. На остановке он взял в руки смартфон и набросал ей несколько строк, пожелав добрых снов. Не стал звонить, боясь разбудить. Спустя минуту она позвонила сама, потому что не спала и ждала вестей.
– Ты не передумал? – спросила она тут же.
– А надо?
– Не надо. Просто делай, что получается, а там посмотрим.
– Ты меня не разлюбишь?
– У нашей любви статус-кво.
Он почувствовал, как она улыбнулась.
– И все-таки?
– Разлюбить из-за одной твоей выходки? Нет. В таком случае какой смысл любить, если любая выходка окажется фатальной? Рано или поздно ты приедешь, у нас будет красивая свадьба, потом красивые дети, мама с папой успокоятся, и все пойдет своим чередом.
Поезд загудел, и проводница, боясь растерять пассажиров вагона, закричала.
– Тоня, мне надо идти.
– Иди. Может, у тебя выйдет привезти мне обратно побольше мира. А я всегда буду ждать тебя здесь, на краю света. Не потеряешь. Все ориентиры ведут сюда.
Он опасно запрыгнул в вагон, минуя лестницу, под угрозы проводницы о штрафе. На его небритом лице сияла улыбка, он был воодушевлен и счастлив…
– И вы больше не виделись? – спросила Катя спустя несколько лет.
– Виделись. Она прилетала в Питер, я прилетал в Сургут.
И не только. Боясь потеряться, они вместе забирались на Машук и оставляли на горе указатель до Борисоглебского Бора, они встречались под антрацитовым небом Мурманска и, добираясь до Нарьян-Мара, рассматривали Сатурн из бинокля. Потом подолгу прощались, обнимались в аэропортах и на вокзалах, держали друг друга в тисках и часто тянули время. Он старался не забывать аромат ее волос,