Ненавижуууу!!!
Девушка сползла на пол и, продолжая выкрикивать ругательства, вдруг дико, безумно расхохоталась. Макс не на шутку испугался: одно дело видеть такое в кино, но совершенно другое – когда твой любимый человек бьется головой об пол и кричит нечеловеческим голосом. «Тот момент, когда надо вызывать экзорциста» – пронеслось в Максовой голове. Страх господний! В аптечке была нычка – несколько ампул хемозепама: иногда в морге бывали случаи истерики у родственников усопших, поэтому у сотрудников был негласный НЗ. Как любой уважающий себя медик, Седых честно стырил пару ампул «для дома для семьи»… Вот и пригодилось.
Макс быстро набрал препарат в шприц и вкатил Алине в бедро прямо через колготку. Потом он прижал к себе ее голову что есть силы и гладил по волосам до тех пор, пока она не перестала извиваться, из ее глаз полились настоящие, человеческие слезы. Алина обмякла, стекла Максу на колени и тихо, протяжно завыла. Такого ужаса Седых не испытывал еще ни разу за свои двадцать четыре года. Слава Богу, ему не приходилось терять родных. Он перенес девушку на кровать, снял с нее туфли, накрыл одеялом и убедился, что она крепко уснула. А потом долго стоял на балконе и курил, выпуская кольца туда, где вершатся человеческие судьбы.
С того дня Алину будто подменили: она стала реже появляться дома, иногда могла не прийти ночевать и отключала мобильник, прикладывалась к бутылке и начала курить, она могла по нескольку дней не расчесываться и не принимать душ. С отцом Корсакова общалась с большой неохотой, словно через силу, могла ему нагрубить ни с того ни с сего, а Георгий Сергеевич слушал, молчал, терпел и все ей прощал. Теперь Алина нещадно прогуливала занятия, и папа, почесав репу, оформил дочке академический отпуск, руководство университета, естественно, пошло Корсаковым навстречу. А через месяц мама Алины умерла.
Трещина в отношениях между Корсаковыми становилась все шире, пропасть все глубже. Макс пытался хоть как-то порадовать любимую: он водил ее в кино, катал на катере, покупал цветы, готовил вкусняшки, но, увы – девушка все глубже уходила в себя и алкоголь. Зато к отцу в офис она ездила регулярно, как на работу, и Максу это не нравилось.
– Что ты там забыла, Алин? Отношения налаживаешь? Съезди тогда к отцу домой!
– Не лезь. Не твое дело. Я с Ликой встречаюсь, мы с ней кофе пьем и вас с Дэном обсуждаем – он давно к ней клинья подбивает. А домой я не поеду, не могу, там мамины… там ее… вещи…
– Да уж… Это же, вроде, он ее к вам в офис привел?
– Нет, она сама пришла, Дэн не причем.
– Зая, может, поговоришь с ней? Все же Денис мой друг, было бы здорово – мы с тобой и Дэн с Ликой, а?
– А тебе-то что? И вообще, я за деньгами езжу, вот. Папа дал…
Нетвердой походкой Алина направилась в коридор, к своей сумочке. Через пару минут перед изумленными глазами Макса предстала смятая розовая кучка пятитысячных