Погребняк беспокойно заерзал на своем скрипучем стуле: права была чуйка – он очень вовремя приехал.
– Леха? Ты?? А почему….
– Я следователь, по особо важным. Да, Макс, вот так жизнь сложилась, ты – медик, я – мент. Оговорюсь сразу – тебя подозревают в двойном убийстве, когда тебя выпишут, я вынужден буду закрыть тебя в СИЗО до выяснения обстоятельств.
Погребняк опустил голову и стал выковыривать из брючины несуществующую пылинку. Эх, покурить бы! Леха судорожно сглотнул вязкую слюну. Он и сам не верил в то, что секунду назад озвучил ошеломленному Седых. Не тот Макс человек, чтобы взять и замочить здоровенного, как мишка гризли, будущего тестя и любимую невесту. И потом – мотив! Какой у Седых должен был быть мотив для убийства? Корсаков относился к нему как к сыну, с Алиной у них любовь, денег на все хватало, жили в тепле, в комфорте, впереди – диплом и свадьба. Черт, что-то не правильно!
– Чегоо? В смысле «меня»? В двойном… убийстве?? А… кто… убит-то? Блин, ты что-то путаешь, братан!
– Макс, я сейчас тебе излагаю ситуацию, а потом будем разбираться, о’кей? – Погребняк достал и портфеля папку с блокнотом и ручкой. – Лады. В ночь со вторника на среду, то есть позавчера, в своем особняке убит Корсаков Георгий Сергеевич, он же хозяин корпорации «Farm Pour Femme», он же отец твоей невесты Алины, – его ударили в шею острым предметом и перерезали яремную вену. Примерно в это же время убита его дочь – она была облита жидкостью для розжига и подожжена. Смерть обоих была долгая и мучительная. Примерно через двадцать минут после начала пожара камера наружного наблюдения зафиксировала тебя, выходящего со стороны заднего двора, ты сел в Ауди Корсаковой и уехал.
– Леха, я ничего не помню… Но я никого не убивал! Алинин батя мне как отец был, понимаешь? Я люблю Алину, очень люблю! Любил… – Макс обхватил забинтованную голову ладонями и беззвучно заплакал.
– Я верю тебе. Но пока мы собираем все факты, и то, что у нас пока есть – не в твою пользу, Макс. Так что, дружище, напряги мозг и помоги мне, чтобы я смог помочь тебе! Расскажи, что ты помнишь.
– Мы были в ночном клубе «Хьюитт», Алина в последнее время любила туда ходить, ну и я с ней таскался, не отпущу же я ее одну! Там, знаешь, все стилизовано под ужасник, в котором чувак с кожаным лицом всех мочил, помнишь? Ну, официанты в рванине и масках, повсюду свиные бошки развешаны, муляж, конечно – но впечатляет, все в искусственной крови, бензопилы по стенам… Жесть. Но Алине дико нравилось, она вообще фанатка фильмов ужасов… была, – Макс швыркнул носом, помолчал и тяжело вздохнул. Погребняк понимал, что разговор дается Седых огромным трудом. – Мы туда часто ходили, у нас уже своя компания была – мы с Алинкой, Дэн и Лика, подружка Алины, которая уже четвертый год работает в офисе Георгия Сергеевича. Ну, как «подружка» – сплетничали, секретничали, шоппили, по маникюрам-педикюрам шастали. В этом заведении Лика стала уже «своя в доску»: как же! – она ж с Корсаковой! Дениске уж больно она