предупредить подругу о соседке. Страшила выскочила на лестничную клетку и после секундной паузы разразилась громкими криками. Ксеня молча прошла мимо, но Оксанка тряхнула черными косами и ответила тирадой, самыми цензурными и понятными словами в которой были «не в свое дело», «быстро пасть закрыла».
– Мне тут еще жить, – укоризненно заметила Ксеня, когда они наконец захлопнули дверь изнутри.
Оксанка пожала плечами.
Кажется, Кульчицкому Оксанка не понравилась.
За ужином он осторожно посоветовал Ксене приглядывать за подругой. Ксеня не поняла, что он имеет в виду, но почувствовала, как внутри все напряглось и вот-вот снова зазвенит стальная струна.
Струна напрягалась всякий раз, когда мать вмешивалась в ее дела. Мать рубила сплеча. Она могла без спросу порыться в Ксениной одежде и выкинуть «это тебе не по возрасту» яркие варежки или «слишком мальчишескую» рубашку. Струна окончательно порвалась во время РАЗГОВОРА, и Ксене до сих пор казалось, как будто у нее внутри болтаются два оборванных конца стального троса.
После слов Кульчицкого время будто совершило кувырок назад, и Ксеня почувствовала себя маленькой девочкой перед мамой, но дед не стал развивать тему. Он макнул горбушку ржаного хлеба в подливу, придерживая ее ножом, спокойно доел жаркое, встал и поставил на плиту джезву. Ни слова больше не было сказано об Оксанке. Дед дал Ксене понять, что всецело доверяет ее собственным решениям относительно выбора друзей.
Он ведь тогда еще что-то говорил, в сентябре…
Бенцион Владимирович отпил кофе, аккуратно поставил чашку на стол и провел указательным пальцем по золоченому краю.
– Видишь ли, Ксенечка, – наконец произнес дед. – Сейчас важно найти людей, которым ты сможешь доверять.
Ну вот, опять. Неужели все-таки заведет песню про «не приводи сюда больше эту шалаву»? Нет, так могла бы сказать мать. Дед не скажет.
Ксеня оказалась права. Дед сказал другое.
– Оксана хорошая девушка. – Он поднял на Ксеню усталые глаза. – Я надеюсь, ты найдешь хороших друзей. Наступают времена, когда будет трудно верить не только другим, но и себе. Мои слова сейчас тебе кажется странными, но потом ты поймешь. Важно пока ни при каких обстоятельствах не подходить, – он кивнул в сторону запретной комнаты, – ну, ты поняла. Когда придет время, я тебе все покажу. И научу, что делать. И если тебя будут окружать дорогие тебе люди… их тоже научу.
Научит делать – что?
Ксеня открыла глаза.
Она вспомнила тот разговор так отчетливо, услышала дедовы слова и увидела его самого так, будто он сидел напротив. Он подпер подбородок ладонью и покачивал чашку, отпивая напиток маленькими глотками. Когда на дне чашки не осталось ничего, кроме гущи, дед еще какое-то время вглядывался в кофейную черноту, будто искал ответы на важные вопросы.
В первый и единственный раз, когда Ксеня зашла в запретную комнату, она ничего толком не разглядела. Она