нравится, – сказала Ксеня. – Не такой горький, как вы варите дома.
– А вот хватит выкать, – вдруг рассердился дед. – Ты теперь тут надолго, так давай это… по-человечески.
Ксеня взглянула на него исподлобья, но ничего не ответила. Она вспомнила объятия Оксаны, и ей захотелось погладить дедову сухую морщинистую руку.
На следующий день дед купил несколько новых пачек кофе. Они тоже были фиолетовыми, той же шведской марки, но на них значились разные цифры – от единички до четверки.
– Давай пробовать, – сухо бросил он Ксене и снял с крючка змеиную джезву.
Остановились на «тройке»: Ксене понравился кофе средней обжарки. Еще более посветлевший лицом Кульчицкий рассказал, сколько ложечек сыпать в джезву, какой водой заливать (ни в коем случае не из-под крана, вот, в кувшине специальная питьевая, а еще лучше – минут за двадцать поставить ее в холодильник), как следить за пенной шапкой и в какой миг выключать огонь.
Ксеня кивала, соглашалась. Но выбросить банку растворимого «Чибо» отказалась наотрез.
Кульчицкий не собирался умирать, но показал Ксене заначку «на случай внезапной смерти» и бумажки, из которых следовало, что у него припасено место для могилы на Смоленском кладбище. Рядом с сыном.
О папиной могиле Ксеня заговорила с дедом только в июле. Словно поступление в университет вывело их отношения на новый уровень. Возможно, дед до конца не верил, что Ксеня успешно сдаст экзамены и останется в Петербурге, возможно, он ждал, что наваждение рассеется, и маленький северный таран исчезнет из его жизни. Тогда и говорить ни о чем не придется.
В июле дед впервые повез ее на автобусе на Васильевский остров.
Ксеня вспоминала, как они долго шли среди деревьев, как играли на лице свет и тень, как пришли, наконец, к могиле у берега речки. Смоленка, сказал дед, а вот… Андрюша.
Так Ксеня впервые увидела отца.
Позже она ездила сюда одна, много раз. Как-то пришла пешком с Петроградской стороны: хотела разобраться в спутанном клубке улиц и преодолеть страх перед петербургскими мостами.
И вот теперь ей предстоит навещать обоих – отца и деда.
После дедовой смерти Ксеня пропустила несколько дней учебы. В деканате к вынужденному отпуску отнеслись с пониманием. Оксанка позвонила выразить соболезнования и пожаловалась, что некстати схватила простуду и ничем не поможет по дому и с похоронами.
Если бы не Сашка, Ксеню бы наверняка сожрали работники бюро ритуальных услуг. Но он взял на себя значительную часть хлопот, и Ксене оставалось только расплатиться и подписать документы в нужных местах. На могилу поставили временное надгробие, и Ксене еще предстояло выбрать и заказать мраморную плиту, такую же, как у Андрюши… у папы.
На похоронах Ксеня растерялась в черно-серой толпе; ее оттирали в сторону, пока кто-то не спрашивал «внучка?» и не выталкивал ее опять к самому краю могилы. Незнакомые люди, незнакомые лица, незнакомые