и не снимет жилье.
Ксеня говорила, лицо ее в полумраке коридора выглядело тонко, четко, будто подсвеченное изнутри. Волосы слегка шевелились, хотя сквозняка не было. Она придерживала чемодан и в тот миг напоминала носовую фигуру корабля: решительный взгляд, напряженное тонкое тело. Ксеня стояла на месте, но казалось, ее движет вперед изящная и быстрая шхуна.
Кульчицкий почувствовал себя так, будто стоит в фарватере шхуны.
Ему оставалось лишь посторониться и впустить Ксеню в квартиру и в свою жизнь.
Вечером он выслушал более подробный, но все же скупой на эмоции рассказ. Ксеня говорила ровно, взвешивая каждое слово, – она даже ладонью в воздухе двигала так, будто проверяет слова, перед тем как позволить им прозвучать.
Кульчицкий тем же вечером сделал пару телефонных звонков.
Через два дня Ксеня вышла на работу: Кульчицкий пристроил ее лаборантом на кафедру физики в медицинский университет. В тот самый, в который собиралась поступать Ксеня. Маленький северный таран, называл он ее про себя, тщательно скрывая от Ксени восхищение ее напором.
Ксеня приступила к работе на кафедре: мыла мензурки и колбы, настраивала приборы по инструкции, таскала рулоны с плакатами, меняла слайды на лекциях. Она честно искала съемную комнату в течение двух дней и даже нашла – опять же, чудом. Нет, не чудом. Тараном. Кульчицкий был в курсе, как непросто найти съемное жилье. Ксеня обошла окрестные дворы: она ныряла из одной парадной в другую, разговаривала с жильцами во дворах. Апрель выдался теплым, бабушки высыпали на лавочки, и мамы с колясками бродили по тротуарам и скверам. Ксеня уже на второй день вернулась с тремя телефонами потенциальных арендодателей.
Когда Кульчицкий вечером увидел ее, задремавшую в кресле на кухне, что-то случилось с его сердцем. Он подумал тогда, аритмия: стук через стук, пауза, стук. Желтая лампа освещала строгое Ксенино лицо. Даже во сне она хмурила брови. На листке бумаги перед ней аккуратным, почти каллиграфическим почерком были записаны телефонные номера и имена. Парсек лежал у Ксени на коленях. Кульчицкому показалось, что кот копирует Ксенино выражение лица. Кот смотрел строго и выжидательно.
Кульчицкий растолкал Ксеню, велел не дурить и оставаться жить у него.
Пока он говорил, стук его сердца возвращался к привычному ритму. Парсек смотрел снизу вверх, будто дожидаясь окончательного решения, а когда Кульчицкий закончил, спрыгнул на пол и не спеша направился к миске.
Он был удовлетворен.
До июля Ксеня чувствовала себя сжатой в пружину. Каждый ее шаг, каждая мысль и каждое слово вели к поступлению в университет. Ксеня будто видела многочисленные полки в собственной голове. Она засунула все, что связано с отъездом из дома, с мамой и РАЗГОВОРОМ, в плотную коробку и задвинула ее в дальний угол. Эмоции, которые могли помешать ей двигаться к цели, отправились туда же. Боялась ли Ксеня разговаривать с незнакомыми