отец подвернул ногу и заявил мне, что не может идти дальше. Нет, не только дальше, а совсем не может. Вот в этот момент я серьезно струхнул. Недолго он взвешивал все за и против: шлепнул меня по спине и велел бежать в лагерь за помощью. Я уточню, что мне тогда было всего двенадцать лет.
– Ты справился? – спросила Мелита, отложив ветку и напряженно взявшись за его руку.
– Это как посмотреть, – запнувшись, сказал Приам. – Остальное я лучше расскажу немного по-другому. Представим, как это выглядело глазами отца.
– Ага. Смещаем камеру?
– Да, вроде того.
Мелита терпеливо улыбнулась и принялась медленно допивать чай.
– Теперь представь еще раз, как он хлопнул меня по спине, а я (точнее, мой нежный детский взгляд) впивался в его сердце, прося прекратить это все и вернуть нас домой… Отец старался говорить быстро, чтобы не возникло пауз для сомнений. «Ты сможешь, сын, просто иди и отправь ко мне людей». Вот и все, ничего сложного он себе и не представлял, уж в этом-то я уверен. Я повернулся к нему спиной. И он смотрел на мою маленькую спину, а где-то там, очень далеко был лагерь. Впереди была узкая тропа с глубокими следами. Это значило одно: здесь давно никто не бывал, а мы уже на выходе из леса сбились с пути. Отец напоследок окрикнул меня и махнул рукой, но тут же схватился за ногу. Укрывшись от ветра за деревом, он пролежал около двух часов. С каждой последующей минутой (это я уже себе представляю) время тянулось для него неестественно долго. Потом он решил, что помощь уже близка и, взяв палку, стал медленно идти им навстречу. Только вот следы замело, а никто так и не встретился ему по пути. Он шел так же два часа, уже не обращая внимания на боль и понимая, что в темноте ему не выбраться, к тому же, найти его будет в разы сложнее. Как-то он признался, что уже готов был по возвращении выместить на мне всю накопившуюся злость. Наверно, было бы лучше, если все так и случилось. Ну да ладно, с судьбой не поспоришь – она существует только в прошедшем времени. Отец вернулся в лагерь, когда горизонт просвечивал последними лучами заката. В этом ему повезло, – Приам снова запнулся.
– Глотни чаю, – предложила Мелли, – что с твоим голосом?
Приам вяло улыбнулся.
– Он пришел в лагерь и рухнул на диван. Потом попросил горячего чая. Потом ему протянули сигарету, и только после этого до него дошло, что все мужики здесь, на месте. Тогда кто же ушел его искать? А где сын? «Где мой сын – думал мой старик. – Его только за смертью посылать…» Как он потом узнал, в лагерь никто не приходил, а значит, сын заблудился и сейчас находится где-то в лесу… «Потерялся!» Представляю, как он чуть не сдавил себе пальцами череп и завопил, как раненный медведь.
– Почему ты так говоришь?
– Как? – он не дал ей времени на ответ, сразу продолжив рассказ. – С момента, как я ушел за помощью, прошло где-то шесть часов. Им пришлось поднять в воздух вертолет, чтобы меня найти. Хорошо, что в это время я был не в лесу, и они меня увидели, иначе к утру они нашли бы меня замерзшего в сугробе. Тебе интересно, что я тогда пережил? Один в лесу. Зимой. Думая о том, что не помог отцу… Как бы я ни пытался,