удивился он. – Привет. Давно тебя не видел.
– Тоже могу сказать тебе. Привет, Степаныч.
Я присел на стул. Он протяжно заскрипел.
Беркут быстрым движением потушил сигарету, отвлекся от бумаг.
– Без всяких вступлений, – резко начал я. – Все эти месяцы работал над планом. Тогда, в октябре, мы не рассчитали сил. Нужно было взять больше человек и ехать в полный объезд деревням и городам. Я составил маршруты, сделал необходимые расчеты. Нужно будет их немного подкорректировать и выйдем уже через неделю. Время идеальное, почти все твари в спячке.
Я вынул из накидной сумки сверток карты, пару тетрадей с расчетами, положил их на стол.
Беркут лениво потянулся, оценочно взглянул на них. Неспеша перебрал страницы.
Повисло молчание. В этом молчании можно было утопнуть.
За окном посыпал снег.
– Егерь, – после долгой паузы сказал Беркут, – мы не будем повторять «Ковчег». Это исключено.
Слова металлом вонзились в душу.
– Почему, Степаныч? – не выдержал я. – У тебя перед глазами четкий план маршрута, расчеты необходимых средств. У тебя в руках все, что нужно. Просто дай приказ!
– Нет, – сухо ответил командир, – это исключено. В той ходке мы потеряли девятнадцать человек. Десятерых сожрали ходоки. Двух прибили топельники. Еще семерых утащили ирбисы. Двадцать человек еще долго отходили от паучьего яда, а пару из них наполовину парализовало. Я не пойду на такие или большие потери снова.
Я криво усмехнулся. Почувствовал, как тело разгоняет адреналин.
– Ты хочешь сказать эти девятнадцать человек погибли зря? Погибли ради того, чтобы мы всё бросили и отсиживались по углам?
– Нет, Егерь. Ты не понимаешь опасности. У нас нет ни ресурсов, ни людей для повторной ходки.
– А ты предлагаешь отсиживаться, как крысам, терпеть нападки чудищ и постепенно пустеть? Это твоя тактика?
Мы буравили друг друга взглядами.
– Моя тактика – сохранение людей. Мы не сможем добраться до Сахалина ни сейчас, ни через пару лет. Я больше не рискну человеческими жизнями.
– Трус, – прошипел я, сдавливая ручки стула, – нас сожрут и не подавятся. На что ты рассчитываешь?
– Мы не доберемся до ковчега, Егерь. Но мы можем его построить. Здесь, в городе.
– Ром тебя убедил, да? Бегать по выжженным пустошам и пытаться вырастить картошку на мертвой земле лучшее, на что мы способны, верно?
– Только на это мы и способны. Не прыгнешь ты выше головы, Егерь. И я не прыгну. Ром предлагает отличную идею. У нас уже есть какая-никакая связь, а если ему удастся восстановить вышки в Иркутске, мы продолжим налаживать инфраструктуру, развиваться.
– Мы сгнием, Беркут. Ты сгниешь в собственном царстве построенном на костях. Те, кто погиб, не этого хотели. Они верили нам.
– Не смей трогать усопших! – взорвался командир, поднимаясь со стула. – Они сгинули из-за твоей идеи. Но не тебе с ней жить, а мне.
– Трус, – скрипнул я зубами, – чертов