длинными мокрыми волосами,
В которых сребрятся осколки ракушек.
Зеленоглазая красавица, пляши со мной вечно!
Все золото и все гобелены, которые я имею,
Станут твоими,
Если ты согласишься бесконечно плясать со мной,
Зеленоглазая красавица!
Не отказывай мне, зеленоглазая красавица!
Не обрекай на меня на муки, отказав мне,
Зеленоглазая красавица!»
Она согласилась моей женой стать, и я самым счастливым был в тот миг.
Помнил я о своей невесте… Но приказал себе немедленно ее забыть!
И мы танцевали, пока жаждала не заставила мою красавицу удалиться с палубы.
Тут – о, рок! О, богиня везения! – меня и нашла баронесса в бордовом платье.
Я мигом опомнился,
Как ото сна пробудился,
И поцеловал каждый из ее золотых перстней, каждое звено цепочки на шее, каждый светлый локон.
Зазвенели разбитые стекла
И женский пронзительный крик поразил палубу громом,
Заставив самых впечатлительных графинь и пажей лишиться чувств.
Я увидел зеленоглазую красавицу,
По щекам коей скатывались жемчужинки слез,
Руки которой дрожали и длинными ногтями взрезали подолы платья.
Она, задыхаясь от боли предательства,
Кинулась к носу корабля,
И я побежал за ней.
Но я не нашел ее там.
Только платье лежало на перилах,
А Луна на мгновение озарила в воде серебристый хвост касатки.
Я взял в руки платье и прижал к себе так,
Как прижимаю теперь эту лютню.
На крик зеленоглазой красавицы
Примчал мой лучший друг,
Обнаживший ржавую, прогрызенную подводными течениями пиратскую саблю.
Для меня он – просто Ланц,
А вам его настоящее имя подсказали бы синяя кожа, перепончатые руки,
Светящийся отросток на шляпе, как у глубоководной рыбы,
Лиловые длинные волосы,
Затуманенный, как у всплывшей селедки, один глаз,
Черный и пустой, но с огоньком на самом дне – другой.
Это был сам Меланоцет Джонс.
Я пожал его склизкую руку с бирюзовыми браслетами,
Благодаря за готовность вступить за лучшего друга в битву,
А он отшатнулся.
«С чего ты решил, что я тебе на выручку с саблей бежал? –
Спросил меня он. – Я спешил на глас моей младшей сестры, Батиаль, дочери морской впадины!»
Тогда я рассказал ему о случившемся, а он, пьяный в розу ветров от всего моего южного вина и северного эля,
Мгновенно стал трезв, как облитый ледяной морской водой.
Ланц положил мне на плечо руку и предостерегающе зашептал:
«В шлюпку садись сейчас же и плыви к любому берегу,
О спасении моля всех своих богов,
Потому что, клянусь тебе челюстью мурены, застрявшей в голенище моего сапога,
Твой корабль обречен.
Сестры