настоятель наш, Пандаэмон-бханте, со мной в поединках тягаться не стал! – бахвалился он без перестану.
– Врёшь ты! – с этими словами второй монах ткнул первого кулаком прямо в плечо. Из его ушей потекли тонкие струйки зеленоватого дыма.
«Оборотни! – пронеслось в голове Сонциана. – Благодарю тебя, милостивая богиня Запада, что научила, как от них оборониться!» Прочитав по памяти нужную камишутту, Сонциан схватил покрепче свой амулет, который от его усилий потеплел и даже приобрёл красноватый оттенок. «Вот повезло нам даоса встретить! Что бы мы без него сейчас делали, без его оберегов!» – подумал он.
Только вот никакие это были не обереги, а вовсе даже наоборот. В каждом из амулетов, болтавшихся на монашеских шеях, сидело по голодному бесу. Одному монаху достался бес, голодный до чванства и невежества, второму – злобный и мстительный бес, а в амулете Сонциана сидел бес обжорства, алчности и жадности. Бес этот изо всех сил бился о стеклянные стенки амулета, но выбраться не мог. Ему мешал золотой обруч, сжимавший голову Сонциана.
А у двух монахов-комусо такой защиты не было, поэтому бесы уже полностью ими овладели. Вселившись в монахов, оборотни начали менять форму. На руках у них выступили длинные когти, а рты наполнились остроконечными зубами. Шерсть появилась на бритых головах, а уши вытянулись вверх. Кожа одного из монахов позеленела, а второй стал синим, как тунец, и покрылся пятнами. На монахов они стали совсем непохожи; теперь они напоминали собой диких зверей.
Оборотни повернулись к Сонциану. Зелёный оборотень сказал:
– Брат Кабан, ну-ка вылезай!
И размахнулся дать Сонциану оплеуху в надежде, что это поможет третьему оборотню проявить себя. Но стоило когтистой лапе оказаться возле Сонциановой головы, как волшебный обруч сверкнул небесным золотом. Раскатился удар грома, и зелёный оборотень полетел через костёр в густые заросли жимолости. Когда он выбрался из кустов, шерсть на его голове почернела, а одежда превратилась в лохмотья.
– Вот умора! – захохотал при его виде второй оборотень. – Ну ты себе и заделал причёску, брат Медведь!
– Захлебнись ты! – рявкнул на него оборотень-медведь.
И он снова бросился на Сонциана, намереваясь разорвать его на части. Но ничего у оборотня не вышло, потому как обруч снова пришёл перепуганному монаху на помощь. Оборотень-медведь покатился кубарем, чуть не сбив с ног второго, который так и стоял на месте, держась за бока.
– Что стоишь, брат Леопард, помогай! – прикрикнул оборотень-медведь.
И оборотни бросились на монаха уже вдвоём.
Сонциан от страху зажмурился и забормотал про себя восьмую камишутту, повторяя её снова и снова. Рука его по-прежнему сжимала налившийся алчной кровью амулет. Монах так до сих пор и не понял, что стал жертвой коварного даоса.
Да и был то вовсе никакой не даос, а злой колдун по имени Бинь Лю. Утром того же дня колдун этот, прикинувшись паломником, осматривал монастырь Золотой вершины.