завтраков. – Это все, что у меня от нее осталось. Я что угодно сделаю! Я уеду! Вернусь в Нью-Йорк!
Мерритт прыгнул в теперь ярко освещенную комнату для завтраков, ударившись ребрами о пол. Кончиками пальцев он задел ящик, но тот выскользнул из его хватки. Мерритт стукнулся плечом о стол, пока вставал, и побежал за ним в кухню.
– Дом, стой…
Подоконник отделился от стены, и ящик швырнул разноцветный вязаный шарф в открывшийся проем, который, словно большой рот, проглотил его.
Несколько мгновений Мерритт ничего не делал. Он просто стоял там, рядом с трехногой табуреткой, его грудь вздымалась, а глаза были широко распахнуты. Они смотрели прямо перед собой.
Затем писатель взревел, как викинг, и бросился к окну, врезавшись в него всем телом.
– Отдай его! Отдай его!
Он впился ногтями в подоконник и попытался его приподнять, но дом не поддался. Мерритт схватил амулет, висящий на шее, и прижал его к окну, но дом по-прежнему не шелохнулся. Волшебство закончилось. Нечего было останавливать.
Ничего вокруг не видя, Мерритт повернулся к шкафчикам и, распахнув их, начал рыться внутри. Банка упала на пол и разбилась. Пустой мешок из-под муки. В воздух полетели ложки, спички и флакон кислоты, старая лампа, молоток для мяса…
Мерритт взял последний и со всей силы впечатал его в подоконник, пытаясь его отломать. И пусть этот молоток был создан не для того, чтобы им лупили по дереву, он отлично справлялся.
Стена содрогнулась и оттолкнула писателя, он упал на пол. Мерритт больно ударился бедром, а молоток вылетел у него из рук – прямиком к очагу.
Поморщившись, Мерритт поднялся и нашел взглядом почти пустой флакончик серной кислоты.
Ее использовали, чтобы поджигать хлорид калия на концах спичек.
Он схватил и то, и другое, потом подобрал пустой мучной мешок.
– Проверяешь меня? – вскипел он. – Ладно.
Он окунул спички в кислоту, поджигая их. Огонь тут же охватил мешок из-под муки.
Который Мерритт затем бросил в пустой шкафчик.
Пламя лизнуло его стенки. Какое-то мгновение казалось, что шкафчик не загорится.
А потом он загорелся.
Весь дом содрогнулся. Звуки бьющегося стекла и корежащегося металла ворвались в уши. Пол заворчал и раскрылся, направив в кухню поток болотной воды, гася и пачкая шкафчики.
Но дом на этом не остановился. С чего бы?
Провал в кухне дернулся в стороны, расширяясь, и проглотил Мерритта целиком.
Мерритт застонал. Холод просочился сквозь одежду и под кожу. Его голова и спина болели, но… Нет, он все еще дышал. Просто не сразу вспомнил, как это делается.
Рука его коснулась сырой, темной земли. Другая нащупала амулет, все еще надежно висящий на шее. Мерритт лежал навзничь, таращась на дыру в полу кухни. Думал, почему она вообще все еще открыта? Может, амулет не дает дому закрыть от него проход? Может, дом еще пытается оправиться от собственных ранений?
А может, Мерритту все равно.
Закряхтев, он принял сидячее положение. Пульс больно стучал в висках.