вещей в кабинете никак было нельзя. «Пора расширяться – бухнула финальным аккордом об стол пятерней Варвара Даниловна – но, как же я прикипела к этому месту».
И действительно почти вся жизнь адвокатессы находилась в этих стенах. Да и что менять, когда вторая адвокатская контора города, имея длительную историю, как и первая, также располагалась в двухэтажном старинном здании. Однако приходилось ей несколько теснее, поскольку дом, разросшись профессиями, изначально размещавшихся там трикотажного и швейного цехов, уступивших некогда новой парикмахерской весь цокольный этаж, во втором лишь потеснились, по справедливости, правда, отделив треть адвокатской конторе.
Так, тридцать лет назад, выделившись на главном фасаде здания лишь вывеской, в последние годы поменявшей старые «ИЗВЕСТИЯ» на яркий баннер, парадный вход в контору закрепился в фасаде дворовом. От него наверх, зазывая посетителей скромной стрелочкой, вела лестница, бывшая изначально черной, и собственно оставшаяся таковой, если б не празднично выкрашенные в белое плинтуса, въехавшими когда-то активистами от Фемиды. Остальное было неизменным и поддерживало вместе с деревянной скамейкой, темно-зеленой краской и седыми шторами первичную нетронутость. Прямо и направо из коридора выходили швейная и трикотажная мастерские. Три левые комнаты поделили меж собой законники. В одной из них с ярко-синими обоями морозного неба, уходящим ввысь северным сиянием бумажного плинтуса, и восседала Варвара Даниловна, ласково называя ее своим «хладнокровным спокойствием». Из мебели в кабинете было только нужное – шкаф, стол, два стула и фикус. Зато комната была угловой, потому действительно самой тихой и спокойной в здании. Еще особую гордость вызывало городское местоположение здания. Оно находилось прямо напротив районного суда. Так что на зависть конкурентам «второе рабочее место» лежало ближе выражения «подать рукой». А для Варвары Даниловны, наблюдающей его каждый день из окошка, оно было когда-то и первым. Неизвестно, уж по какой причине произошло смещение на местах, но при случае бывшая мировая судья всегда с трепетом привносила в мир славу о своих великих молодых подвигах.
Вообще поводов для гордости у Варвары Даниловны было великое множество, все не перечислишь. И даже были те, на которые их владелица не всегда и указала бы. А все потому, что Барончина относилась к тем людям, слава о которых, обретаясь в правдах и небылицах, совсем не знала в этом меры. Вот, даже фамилия Барончина! Вы когда-нибудь встречали столь редкостный вид? Пришлось довольно поломать голову, чтобы понять, откуда ж все-таки проистекает образ адвокатессы, пока, не отбросив местные приписки, не отыскался истинный след ее. Уж не знаю, задавалась ли сама носительница фамилии этим вопросом? А ведь истоки-то даже не из юной Франции…Кажется сам вечный город был зачинателем рода сего! Хотя единственный источник эпохи раннего Возрождения, упоминавший о корнях Барончи, не боится предположить и более ранний период.
Что до внешности, то и тут Варвару Даниловну к посредственности никак не отнесешь. Во