Салах ад-Дина (он заставлял себя думать именно так, отвергая тот итог, что может закончиться его смертью) договариваться предстоит с кади, человеком жестким и неспособным на принятие устраивающего оба лагеря решения. Легче, наверное, договориться с голодным львом, чтобы тот отдал свою добычу. А значит, придется льстить и пресмыкаться, чего Бодуэн делать не умел и не любил.
Он выполнит все, что понадобится. Mea culpa22… Внизу продолжала кривляться и паясничать Рыжая крыса.
Знаком Бодуэн дал команду спускаться. Невероятно, но они снова опоздали! Совсем близко, всего в нескольких десятках метров, мимо пронеслись какие–то фигуры. Подбадриваемые размеренным уханием, они направлялись к месту недавней бойни. Коричневые плащи, босые ноги, сияющая в лучах солнца сталь необычных кривых мечей. Каноники! Сердце короля забилось чаще – он понимал, что сейчас увидит. Если сначала скорость бега можно было оправдать спуском с холма, то теперь в долине творилось что–то неподвластное разуму. Нашедшие в себе смелость занять боевой строй рыцари проигрывали. Никто бы не посмел назвать храмовников неумехами, но сейчас их избивали. Коричневые тени кружили вокруг, выхватывая и расчленяя одного за другим. Длинные кривые мечи со странными узловатыми рукоятями, как косы, уносили жизни. Расчетливые движения, в которых было больше механического, чем живого, не оставляли ни единого шанса соперникам. Разве есть шанс на спасение у животного, если над ним уже занесен нож мясника? Но даже в нем больше сочувствия к жертве. Понимали это и рыцари. Они еще пробовали что–то противопоставить, перегруппировываясь и прижимаясь к повозкам, но лишь пытаясь отбивать удары, а затем и вовсе опустили оружие. Не помогло – пощады не было.
Никогда ранее король не видел такого хладнокровного убийства. Он чувствовал подступившую к горлу горечь. Да, каноники выполняют свой долг, но к чему такая показная жестокость. В глазах застыла картина разлетающихся в стороны конечностей. Ужасная, нечеловеческая картина. Платок, где чертов платок…
Остались лишь двое предводителей. Теперь им было не смешно. Обычно полное крови пухлое лицо де Шатильона побелело, он даже не пытался взяться за оружие. Их стащили с коней и поставили на колени. Подошел мастер–каноник, один из коричневых, но с небольшой вышивкой в виде весов с двумя чашами (отчего членов ордена называли еще и весовщиками23).
– Каким мерилом меряете, так будет отмерено вам… из книги жизни… – доносились до короля обрывки слов. Остальное похитили песок и ветер.
Вот и все, Рено… нашелся предел возможностей твоей удачи. Не стоило проверять ее на прочность, ох не стоило. Из одеяний под плащом появились те самые весы, что были на вышивке. Мастер приблизил их к лицу храмовника. Тот что–то хотел произнести, но получил в зубы рукоятью меча от оказавшегося рядом каноника. Де Шатильон и правда, не в себе. Его безрассудная авантюра стоила множества жизней и, возможно, унесет еще больше. Такое пренебрежение к