знаю, что тебе было страшно, Джунбаг. У меня был игрушечный слоник, когда я был в твоем возрасте, и он всегда успокаивал меня, когда мне становилось страшно.
– Правда?
– Да, правда.
Она обдумывает услышанное и моргает, глядя в потолок.
– Что с ним случилось?
Я знал, что прозвучит этот вопрос, но сейчас не время открывать ей страшную правду. Не время рассказывать ей о судьбе Бабблза и о том, что он был запятнан кровью моего отца, убившего мать, и в результате выброшен, как мусор.
Может быть, этой истории никогда не будет время.
– Однажды я его потерял, – вместо этого говорю я, мой голос слегка дрожит.
– Ты потерял его навсегда? Не просто на какое-то время?
Я сглатываю ком в горле.
– Я потерял его навсегда.
Закрыв глаза, я стараюсь не думать о своем старом плюшевом «утешении» из детства. Вместо этого я впитываю присутствие Джун: ее теплое дыхание, быстро бьющееся сердце.
– Когда-нибудь я найду его для тебя, Брант, – говорит она, сжимая мне руку. – Я обещаю.
Я понимаю, что это обещание она не в силах выполнить, но все равно улыбаюсь.
– А теперь ты можешь спеть мне песенку про радугу?
Миссис Бейли придвигает свой стул поближе к Джу и проводит ладонью по моей руке.
– Может, мы оба споем ее?
Джун с энтузиазмом кивает:
– Да, пожалуйста. Она моя любимая.
Это и моя любимая, Джунбаг.
Раньше она была моей любимой потому, что напоминала мне о маме.
Теперь она напоминает мне о Джун.
Миссис Бейли переплетает свои пальцы с моими, убирает со лба Джун выбившуюся прядь волос и делает глубокий вдох. Мои веки опускаются.
Мы поем.
В ту ночь все мы дали обещания.
Я пообещал, что больше никогда не буду отвечать жестокостью, и, ну… я чертовски хорошо хранил это обещание. Я сбился с пути только один раз, много лет спустя, и мне хочется верить, что у меня на то были веские причины. (Уайетт Нипперсинк может со мной не согласиться.)
Но так оно и было.
Страх сорваться, поддаться слепой ярости, как это сделал Лукас Эллиотт, был в высшей степени эффективной мотивацией на протяжении многих лет.
А потом было обещание Тео.
Тео больше никогда не оставлял Джун после инцидента в домике на дереве. Он опекал ее сверх меры, горячо преданный, и, в отличие от меня, не боялся наброситься на любого, кто подвергал Джун опасности.
Даже если этим человеком был его лучший друг.
Даже если этим человеком был я.
И наконец, Эндрю Бейли.
Эндрю дал свое обещание той ночью: он поклялся, что это был последний раз, когда мы ступили в этот богом забытый домик на дереве.
С восходом солнца от него осталась лишь куча дров.
Глава восьмая
«Первое рождество»
Брант, 12 лет
Маме всегда больше нравились разноцветные мерцающие огоньки, чем белые.
Я