гуталином. Никакого наличия последствий нападения неустановленных хулиганов, а тем более полтергейста, не наблюдалось.
Рукастый провёл начальство в свой кабинет и предложил ему коньяку (армянского, пять звёзд). Начальство не отказалось.
– Личный состав собрать? – спросил он доверительным тоном после первой.
– Пока не надо, – полковник был сух и строг. – Ты вот что… Давай ухо показывай, где оно у тебя?
– Здесь, в сейфе.
– Открывай!
Под суровым взглядом начальника Рукастый вынул из нижнего ящика стола ключ, открыл им верхний ящик стола, оттуда достал другой ключ, которым отпер замок сейфа. Открыв дверку сейфа, он достал из него полиэтиленовый пакет, а из него – небольшой бумажный сверток. Поместив его на стол перед начальником, он очень аккуратно его развернул.
Уха внутри свертка не оказалось. Внутри оказался порошок. С полпригоршни. Беловато-розоватый. Похожий на стиральный, но без запаха.
Полковник и подполковник подняли головы, посмотрели друг на друга и одновременно произнесли: – Что за х… ня?!
Тридцать минут спустя, дверь кабинета открылась, и в коридор высунулась голова Василия Игнатьевича с изрядно раскрасневшимся лицом.
– Лейтенанта Круглых ко мне! – мощно гаркнула голова и снова исчезла за дверью.
Когда лейтенант вошёл в кабинет и вытянулся – повашприказприбыл! – сквозь табачный дым с примесью запаха спиртного он разглядел над столом два красных лица, направленных на него словно две пушки главного калибра.
– Ухо было левое или правое? – спросило одно красное лицо.
Лейтенант задумался, сделал несколько движений руками, словно примеряя воображаемое ухо к своей голове, и неуверенно ответил: – Кажись, левое.
– Ага. Ну и где оно? – спросило другое красное лицо.
– Так товарищ подполковник, вы же ж сами… Я же ж сам вам… Не могу знать!
– Не можешь знать, а шо тогда генералу кляузы строчишь?!
– Это не кляузы, тов…
– А импортную машинку ты, случайно, где достал, писарь? – перебил его полковник Пуляев вкрадчиво.
– У маминого дяди одолжил, тащполковник. Он на ней мемуары пишет, а ему подарили на юбилей.
– Ишь ты! – ехидно произнес Пуляев, обращаясь к Рукастому. – Значит, у него там вся семья такая… писательская!
– Никак нет! Деда, то есть Прохор Пафнутьевич, он не писатель, он тоже из органов.
Начальники переглянулись.
– Погоди-ка, а фамилия его, случайно не…
– Так точно, Стрельников… Генерал-майор! – лейтенант Круглых явно был доволен, сообщая эту информацию начальству, хотя и пытался придать лицу невинно-глуповатое выражение.
Возникла неловкая пауза, в ходе которой полковник продолжал пристально смотреть на подполковника, а тот, не менее пристально – в окно. В окне сквозь молодую листву сияло чистое весеннее небо. В клеточку.
– Ну