же у тебя в душе должен быть пробирный камень.
Если же не знаешь пути, то не иди вперед в одиночку.
Голоса гулей[124] – [как] голос знакомого,
знакомого, который влечет тебя к гибели.
Кричит гул: «Эй, караван!
Идите ко мне, вот дорога и указатель!»
750 Гул зовет каждого по имени: «О такой-то!» —
чтобы сделать того купца одним из сгинувших.
Если придет он туда, то увидит волков и львов,
жизнь потеряна, дорога длинна, а день клонится к вечеру.
Каков призыв того гула, скажи же?!
«Хочу денег, хочу власти, хочу почестей!»
Внутри себя эти голоса
осуди, чтобы раскрылись тебе тайны.
Взывай непрестанно к Истинному, сожги голоса гулей,
глазами-нарциссами не смотри на этого коршуна.
755 Предрассветные сумерки[125] отличай от рассвета,
различай цвет вина и цвета кубка.
И тогда, быть может, из твоих глаз, [различающих] семь цветов,
терпеливость и способность к ожиданию создадут [иной] глаз.
[И этим глазом] ты увидишь [другие] цвета помимо этих [семи] цветов,
драгоценные камни увидишь вместо простых камней.
Какие там каменья? Ты станешь целым морем,
станешь солнцем, пересекающим небосвод.
Работающий сокрыт в Своей мастерской,
ступай в мастерскую, увидь Его воочию!
760 Поскольку Работающего его работа прикрыла завесой,
ты не сможешь лицезреть Его вне его работы[126].
Поскольку мастерская – место пребывания Деятеля,
тот, кто вне ее, не ведает о Нем.
Так войди же в мастерскую, т. е. в небытие,
чтобы узреть вместе Творца и Его творение.
Поскольку мастерская – место прозрения,
то вне ее все сокрыто [мраком].
Ослушник Фир‘аун признавал только бытие
и потому был слеп в отношении Его мастерской.
765 Он непременно хотел изменить предопределение
и отвратить от дверей [своих] приговор.
Сам же приговор над путем этого хитреца
каждый миг потихоньку посмеивался.
Он убил сто тысяч младенцев безвинно,
чтобы отвратить веление и предначертание Аллаха.
Чтобы не пришел Муса-пророк,
он взвалил на свою шею тысячи притеснений и кровопролитий.
Он пролил столько крови, но Муса родился
и стал готовиться, чтобы покарать Фир‘ауна.
770 Если бы увидел он мастерскую вечную,
то руки и ноги его отсохли бы из-за его коварных замыслов.
В доме его Муса избавлен от преследований,
а он убивает снаружи детей понапрасну[127].
Подобно тому, кто потворствует плотской душе, который ублажает тело,
других людей он подозревает в ненависти,
Мол, вот – враг, вот – завистник, а вот – недруг,
а ненавистник его и завистник – его собственное тело.
Он – словно Фир‘аун, а тело его – Муса,
он бежит наружу, [крича]: «Где же враг?»
775 Его