раскрутила, что ему почудилось, будто он едет в метро, прилипнув лбом к стеклу двери, рассматривая огни тоннеля. Мелькали люстры, лица, музыканты. И вдруг нахлынуло счастье, отыскалось то чувство, которое он потерял ещё задолго до побега матери. Нет, конечно, радость возникала в нём иногда, особенно в моменты работы над книгами, но здесь, сейчас, она проявлялась острее, жарче, чище, не попачканная слякотью разочарования. Макс улыбнулся девушке в ответ, сделал ещё пару кругов и схватил другую, не менее очаровательную партнёршу, потом следующую и следующую. Почувствовав усталость, набравшись наглости, он позвал девиц за свой стол. Сидя в окружении ослепительного гарема, он пребывал в таком блаженстве, что вовсе забыл о своей зажатости и долбаных комплексах. Цепи рухнули, жалобно лязгая под каблучками красавиц.
Принесли исполинский торт, многоэтажный, с забавными марципановыми фигурками зверушек, ёлочек и цветочков. Тортяра был таким огромным, что пришлось убрать всё лишнее со стола, оставив только алые чашки на блюдцах и тарелки с десертными вилками.
Макс постучал вилкой по чашке:
– Слушайте анекдот: Волочкова выпустила новую книгу – «Я и бал». Девочки, подскажите, как прилично спросить эту книгу в магазине?
Барышни вспыхнули румянцем, прячась за веера. Повисло томительное молчание. юмористу сделалось стыдно, он начал жалеть, что распустил неловкий язык. Но вдруг одна из красавиц, та, что постарше, прыснула смехом, а потом и все остальные залились. Он вновь воспрянул, подцепил злосчастную цепь мыском ботинка, отшвырнул моральные путы ещё дальше, и начал сыпать анекдотами и байками из жизни своей и услышанными. В общем, его шероховатый язык нашёл подход к этим нежным ушкам, увешенными шикарными серьгами.
Особо раскрасневшаяся деваха, слизывая крем с губы, прислонилась к его плечу и, мягко подтолкнув локотком, шепнула:
– Максим, а не кажется ли вам, что время проветриться? – и, пока он тормозил, взяла его под руку и вывела из-за стола.
Они нырнули за тяжёлую портьеру и очутились в узком проходе, с редкими факелами на стенах. Он послушно следовал за призрачной тенью девушки, почти не видя её силуэта, ориентируясь на шорох платья. Сделав бесчисленное число поворотов, парочка оказалась в полутёмном будуаре, больше смахивающем на игрушечную комнату кукольной принцессы. Сводчатый потолок, синие обои, золотая вязь, слабый свет от камина, облицованного ониксом пастельно-зелёного цвета, картины, вазы, резное трюмо, статуэтки из слоновой кости.
Чувственный интерьер вскружил Максу голову, а когда он присел на широченную кровать с балдахином, то сразу же начал тонуть, погружаясь всё ниже и воспаряя всё выше. Спутница оставила его на минуту, обещая вернуться. Он откинулся на спину и с наслаждением, предвкушая много большего, закрыл глаза. На кровать прыгнула кошка и приятно заурчала. Его окутало бархатное тепло.
– Золушка, просыпайся, – кто-то тормошил его за ногу, – Новый год проспишь, – этот кто-то пощекотал ему пятку.
Макс открыл глаза: у дивана стояла Вероника, улыбаясь во весь рот:
– Выспался,