и дошли сюда сами. Этим вы совершенно измучили себя.
– Вы так добры! – Эмиль приподнялся, опираясь на стол. – Большое спасибо за завтрак.
Не прошло и двух недель, как ссадины и синяки, уродующие мужчину, найденного на берегу горной речки, зажили без следа, и только травма ноги оказалась настолько серьезной, что даже пришлось сделать из глины и бинта что-то похожее на медицинский «гипс».
Обитатели одинокой горной хижины как-то незаметно успели очень привязаться к чужаку. Волкоподобный Бемби заискивающе приседал на задние лапы и преданно вилял хвостом, стоило тому взглянуть на собаку, и подсовывал прямо под руки свою большую голову в ожидании ласки. И даже сама хозяйка, бывающая в плохом расположении духа от усталости иди каких-нибудь неудач во время рейдов за пропитанием и топливом, становилась спокойнее и забывала бранные слова во время рассказов о своих злоключениях и несчастной судьбе под его внимательно-сочувствующим взглядом. Чужак оказался идеальным слушателем, и мало того, действительно начал помогать ей в работе по хозяйству. К тому же он оказался отличным нянькой для Беатрис, а по вечерам развлекал всю малочисленную семью Маррингов увлекательными историями из прочитанных им книг. Хозяйке исключительно льстило, что этот человек, такой непритязательный и приветливый, хотя явно благородного происхождения, так уважительно к ней общается и не гнушается учиться у нее таким «простолюдным» мелочам, как вязание, приготовление пищи и починка одежды. Она даже осмеливалась иногда обзывать его неумехой, демонстративно забирая у него из рук работу, и потом наблюдать, как его скулы заливает румянец стыда за свою неловкость.
Но особенно благоволила к нему Беатрис. Он платил ей той же монетой и возился с ней целыми днями. В полуденный, самый знойный час, когда все трое и собака, пообедав, сидели в тени навеса, хозяйка с умилением наблюдала, как Бет залезает к нему на здоровое колено и обхватив его шею и шебурша шелковистые волны волос, нашептывала ему, почти касаясь губами уха, какие-то свои детские откровения. Он же прикрывал глаза и внимательно слушал ее, иногда кивая или говоря «угу». Мать даже немного ревновала, потому что все свои маленькие тайны Беатрис теперь доверяла ему, а не ей. Впрочем, сама она без конца была занята работой: то ходила в горы собирать хворост и съедобные травы и ягоды, или ловила рыбу; то занималась огородом, а то и исчезла на целый день, заготавливая скудную горную траву для козы на долгую зиму, и ей некогда было слушать детские бредни.
Время шло быстро. Чужак снял «гипс», и хоть и хромал еще очень заметно, но стало уже совершенно ясно, что дело стремительно идет на поправку. Теперь он не сидел целыми днями дома, а начал совершать пешие прогулки по окрестностям, с каждым разом уходя все дальше и дальше. Хозяйка прекрасно понимала, что время расставания приближается с той же неотвратимостью, что и осенние дожди. От этой мысли ее охватывала грусть: она успела так привыкнуть к этому белому, но так непохожему