или опыте применения.
– Может, она не записывала или уничтожила всё перед смертью.
– Вряд ли. Ведьмы помешаны на сохранении знаний. Иначе бы мы уже давно выродились. Даже если она считала, что записи могут принести вред миру, она все равно бы их сделала и не уничтожила. Возможно, наложила бы заклятие, чтобы прочесть мог только избранный. А скорее просто написала бы на полях: «Ни в коем случае не применять! Опасно!»
– И что, эти слова на кого-нибудь бы подействовали?
– Вообще-то, ведьмы не так глупы, как ты думаешь, – Эла недовольно надула губы, а потом улыбнулась. – Мы не стремимся разрушить мир. Зачем? Мы ведь здесь тоже живем. И подольше многих. Так что зачастую мы, наоборот, помогаем миру развиваться и противостоять разрушениям.
– Ну хорошо, на ведьму эта приписка на полях подействовала бы. А что, если бы этими записями завладел кто-то другой – человек, демон?
– Он бы не смог ими воспользоваться без ритуала привязки. Им владеют только ведьмы.
– Как это, не смог бы воспользоваться?
– Описанные заклинания не действовали бы, а текст не давался бы прочитаться.
– Чего? Текст не давался бы? – дух уставился на Элу.
Она самодовольно улыбнулась – и ей есть чем удивить такое древнее существо как дух.
– Да, любой волшебный текст пропитывается магией и обладает чем-то вроде воли. Не в полном смысле этого слова, конечно. Но у него хватает сообразительности на то, чтобы открываться только своему хозяину.
Дух покачал головой.
– Чего только не узнаешь, – пробормотал он.
– Так все же, что можно получить от волшебных палочек? – переспросила Эла.
– Ну, помимо проклятия и смерти – наверное, практически всё, что пожелаешь. Мы можем лишь экстраполировать действие палочки в руках феи на ее работу у кого-либо другого. Но ничего точно мы не знаешь, поскольку до сих пор не известно случаев использования палочек кем-то, кроме фей.
Эла задумчиво кивнула головой, еще пару секунд полежала, переваривая информацию и встала.
– Как, уже уходишь? – промурлыкал дух. – А я думал, ты останешься на чай.
Он продолжал лежать на траве, опершись на локоть, совершенно голый. Эла любовалась его атлетическим телосложением.
– Извини, иначе подруга меня потеряет.
Она повернулась к скамейке, чтобы одеться, и тут только, увидев разодранное платье, вспомнила, что так и не успела его расстегнуть.
– Проклятье!
Она резко повернулась, чтобы потребовать от духа хоть какую-то одежду взамен, но того уже и след простыл.
– Наглец… – пробормотала она.
Взяв в руки ошметки платья, она шепнула riparazzo и наконец смогла одеться. Платье стало как новенькое. Когда Эла наклонилась к скамейке взять сумочку, из кустов показалось довольное лицо духа.
– Кстати, твой леший уже знает о нашей небольшой шалости.
Он подмигнул и исчез.
– Подонок, – ласково произнесла Эла.
Со всех сторон послышался тихий смех, похожий на далекое эхо.
– Ты