жизнью, а ты неизбежно повторишь её судьбу. Всё можно совмещать.
– Тебе так только кажется. Но на деле ты в первую очередь будешь думать уже о том, как каждый следующий твой шаг скажется на том, кто спит в кроватке, и всё. Не будет больше ни веселья всю ночь напролёт, ни спонтанных поездок в другие страны, ни развлечений, которые подходят именно тебе, а не призваны скрасить детский досуг. Вот увидишь, – ладно, я признаю, что при малейшей возможности мы могли сорваться с места, купить билеты и полететь в Европу или ещё куда-нибудь и ввиду моей профессии посещали немало вечеринок, а с ребёнком об этом точно придётся забыть, по крайней мере, до тех пор, пока он не подрастёт, но я не думаю, что всё будет настолько чудовищно.
– Ты, кажется, долго обо всём этом думала. Но вот только твоё мышление ограничено и узко
Если она намекает мне на то, что я и сам пожалею и в скором времени разочаруюсь в отцовстве, в новых обязанностях, что на меня свалятся, и в том, как всё это отразится на моей рутинной и отлаженной жизни, превратив её в сумасшествие и хаос, то данное мнение абсолютно ошибочно. Легко, разумеется, не будет, но вряд ли я останусь полностью один, а с поддержкой мне всё по плечу.
– А что думаешь ты?
– Думаю, что моя мать хочет увидеть тебя. Или, по крайней мере, чтобы мы посвятили её в свои дальнейшие планы.
– Мы? Но я же не…
– Пожалуйста, Оливия. Пожалуйста, не вынуждай меня говорить им правду прямо сейчас, – импульсивно, неожиданно и мгновенно моя правая ладонь в накрывающем движении сжимает тёплую левую руку, и та ощущается как-то неправильно и скверно из-за отсутствия золотого символа любви, верности, счастья, брака и надежд. Но она всё равно знакомая в каждой косточке, вене и кожной складке, и я сам не верю, до чего низко пал с этим своим грустно-умоляющим тоном. И что так легко и беззаботно прикоснулся к ней, но ничего с этим не делаю и лишь думаю, что в случае отказа идти на компромисс непременно умру. Не физически, но ментально… снова. Пожалуйста… пожалуйста, дай мне время. Вот только в нём ли всё дело? Всегда есть что-то большее. Соответствующая нужда засела во мне настолько глубоко, что я уже не представляю, как это, не чувствовать её. Отрицать бесполезно. Эта зависимость… Она, вероятно, сломает меня.
– Это так важно для тебя? – этого не объяснить, но куда-то внутрь меня проникает смягчившийся взгляд, я бы сказал, что он почти ласковый, добрый и неравнодушный, и в сочетании с принятием моего прикосновения всё это напоминает мне о том, как на меня смотрели раньше. Всё было практически как сейчас… Но всё же иначе, и с тем ничто не сравнится. Со счастьем, оставшимся лишь в воспоминаниях, но за которое я по-прежнему держусь и цепляюсь. Тогда на меня из зеркала смотрел совсем другой человек. Его глаза блестели.
– Я пока ещё не готов, – и, возможно, никогда не буду… Не буду готов отпустить её. И мечты, желания и потребности. – И, пожалуйста, давай запишемся на родительские курсы. Тебе это, разумеется, не нужно, но чтобы я имел хотя бы некоторое представление, что делать,