с Гулей он меньше пил и становился немного лучше.
6
О Гуле поговорим позже, а сейчас расскажу о том, как Володя исчез из больницы. Он, как оказалось, был знаком с Альбой, между ними была неприятная история, когда год назад они лежали в терапии. Я заметил, что они не здороваются между собой.
Как-то раз Альба предложил мне потерцить (карточная игра), я отказался, предложив вместо себя Володю. Но Альба противно поморщился, залился хроническим кашлем и сплюнул мокроту в плевательницу. Правда, потом, через несколько дней, я застал их за игрой.
Так вот, вернувшись в больницу утром в понедельник, я встретил толстозадую Ларису – вредную медсестру, которая пробубнила недовольно, что пока я отсутствую, происходят ужасные вещи и чуть ли не я в этом виноват. Я остановился, не понимая, и спросил:
– Что случилось?
– А то ты не знаешь, – ответила раздражённо через плечо эта муза Рубенса и удалилась, поскрипывая босоножками.
В палате никого не было, Володя где-то пропадал. Постель, несмотря на ранний час, была заправлена.
Я зашёл к Альбе. Он курил на балконе.
– Что случилось? – спросил я.
Альба посмотрел на меня щурясь, пытаясь понять – не глумлюсь ли я над ним? Перемялся с ноги на ногу, поменял стойку и нехотя процедил:
– Вова, гандон на меня кинулся.
– Как кинулся? – удивился я.
– Так… Сначала у вас в палате, потом у меня. Лариса на шум прибежала, кое-как его от меня оторвали. Здоровый гандон Ножницы схватил. Знаешь, ножницы у меня возле зеркала висели?
– Ну, ну…
– Чуть ножницами меня не пырнул, пидераст.
– Бухой был?
– Да, бухой. Х…й его знает, с кем он бухал?
– А что это вдруг он на тебя кинулся? Ни с того ни с сего, что ли?
– Старое, видимо, вспомнил.
– Что старое? – не понимал я.
– Год назад мы лежали вместе.
– И чё?
– Побили его слегка.
– За что?
Альба не хотел вспоминать, но раз уж начал, надо было договаривать.
– Залез в нычку без спроса, лекарство водой разбавил.
– Чьё лекарство?
– Наше: Кента, моё и ещё там одного…
– Ничего не взял, а просто водой разбавил?
– Да.
– Вредительство какое-то? Зачем он это сделал? – пытался я понять мотив поступка. – Он что-то объяснял?
– Ничего не объяснял. Просто, когда припёрли, сознался, что он и всё.
– И что дальше?
– Получил за это. Ещё мягко подошли, Кент – либерал. А сейчас по пьяни припомнил.
– Уже месяц как ты лежишь, – сказал я. – Если Вова посчитал, что неправильно к нему подошли тогда, времени было уйма трезвому разговор поднять. Да и вообще, такие рамсы сразу, по горячему, раскидываются. Если правым себя считаешь, зачем год ждать?
Я искал хоть одну причину, оправдывающую поступок Володи, но не находил.
– Гадский поступок, – подвел я итог.
Альба со мной охотно согласился, даже ободрился, найдя