и чего-либо святого.
Я чувствовал, что мне необходимы эти препараты, но достать не было возможности. В городских аптеках пояснили, что такие препараты бывают только в больничном обращении, и просто в аптеке их не купишь. Да и купить я не мог, денег у меня не было. Работать я не мог по состоянию здоровья, да и если бы смог, средняя зарплата в городе и по республике – семь тысяч, а упаковка ПАСКа – двадцать две тысячи стоит. Надо три месяца работать, не кушать, не одеваться, не иметь транспортных расходов, чтобы купить только один препарат из трёх видов. А при устройстве на работу нужно предъявить справку о состоянии здоровья, которую мне отказались дать в поликлинике, так как я больной хроническим инфекционным заболеванием. Замкнутый круг.
Короче говоря, у нас в стране не продуманы и более важные проблемы, не то, что проблема реабилитации. А что уж говорить о больных, которые потеряли здоровье в тюрьмах. Тут надо быть морально настолько сильным, чтобы вырваться из порочного круга, который замыкается безразличием среды, безысходностью жизненного положения и толкают бедолагу обратно.
Но теперь я знаю, что всякая власть от бога. И главное не противопоставлять себя власти. А в пределах этого можно действовать, даже быть подлецом, как наши врачи, чиновники и силовики. Надо прилепиться к какой-нибудь системе и кормиться, утешая совесть тем, что так живут все в России, а в Кабардино-Балкарии уж и подавно.
«Здоровье за деньги не купишь». Да, конечно. «А без денег не поправишь». Тоже верно. Второй лозунг сейчас актуальней. И поправление здоровья опять полагалось на голый энтузиазм, как, впрочем, и раньше, в колонии.
Составляющими энтузиазма являлись – здоровый образ жизни, куда включались: гимнастика, прогулки на свежем воздухе, правильное питание и положительный настрой. Затем народные средства, которые в купе с положительным настроем должны были помогать и давать надежду. И, наконец, непоколебимая вера завершали этот энтузиазм.
Правда, один старый профессор петербургского института туберкулёза, выслушав подобную теорию, сказал, что хронический туберкулёз лечится, если вообще лечится, только медикаментами.
А что делать? Где их взять?
Последний рентген показал, что каверна не тронулась с места, за два месяца лечения она не уменьшилась ни на сантиметр. Общий фон лёгких как будто имел положительную динамику (так говорила Людмила Мухадиновна, водя рукой по рентгеновскому снимку, пытаясь разогнать очаги, как облака), только не каверна, она всё так же чётко прорисованная была шесть сантиметров в диаметре. Нужно было выработать стратегию лечения. Время, нужно время. Поживём – увидим.
А тем временем я всё питал надежды познакомиться с Мариной.
И вот однажды я вышел из палаты во время тихого часа. Коридор был пуст. Вдруг из сестринской вышла Марина и быстро пошла на женскую половину.
– Привет, Маруся! – поздоровался я.
Марина ничего не ответила, прошла мимо, смотря, поверх маски карими глазками.
Я проводил её взглядом. Походка приковала