оккупационных войск в Иерусалиме в гостинице «Кинг Дэвид». Тридцатитрехлетний Крон готовил бомбы своими страшными руками, Хава звонила из телефона-автомата и предупреждала англичан, чтобы они сваливали: «Давайте бегите, англичане, будет взрыв сейчас», – а двадцатидвухлетний красивый йеменский еврей Ицхак Цадок, командир диверсантов, заносил со своими парнями молочные бидоны со взрывчаткой в подвальное помещение юго-западного крыла гостиницы, в котором находилась кухня. И они разворотили и разрушили все штабное крыло с английским штабом к чертовой матери, побили много разного народа, но они боролись за независимость… Им было можно это делать. Наверное.
Крон объявил почти трезвым, слишком баритональным голосом, с ласковыми нотками, никто на это внимания не обратил:
– Монгольская сказка, которую придумал и записал Лев Петрович Кроненберг.
«Шли как-то по дороге мужик да баба. И повстречали черта.
– Добрый день, человече! Тебе и жене твоей!
Не понравилось мужику, как его черт поприветствовал: баба-то вовсе и не жена ему была!
– Ах ты, нечистая сила! – сказал он в ответ. – Ты почему так говоришь? Никакая она мне не жена!
– А кто она тебе?
– Родственница.
– Какая? Кем она тебе доводится?
– А вот смотри, черт, – отвечал мужик. – Ее мать – свекровь моей жены. А теперь разбирайся сам, в каком мы с ней родстве!..
Уселся черт на обочине дороги и принялся считать. Когда на руках пальцев не хватило – стал на ногах загибать: так уж ему узнать хотелось, кем та баба мужику приходится. Но как ни ломал голову черт, как ни крутился, как ни вертелся, так ничего и не понял.
Измучился черт, злой стал. Спрашивает мужика:
– Скажи, человече, в каком вы родстве. Никак не пойму!
– Нет уж! Сам додумайся. На то ты и черт!
И по сей день черт голову ломает и никак не догадается, кем та баба мужику приходится… А вы как думаете – кем?».
Возникла пауза, которую нарушил Кроненберг.
– Закручено, однако, многослойно. Монгольская сказка, во дает. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наворотил отец, – заявил Виктор, покачав головой. – Ничего не понял, но звучит неплохо.
Крон, все еще молодецки державший удар, допил с племянником вместе коньячный напиток, посмотрел в потемневший черный квадрат вечернего окна.
– Я выяснял, Виктор, тебе полагается квартирка от государства в квартале Неве Яков, написал от твоего имени заявление. Значит так, принеси мне завтра свой институтский диплом, я передам его в министерство просвещения, нечего тянуть, парень. Нечего трудиться в промасленном комбинезоне в центре Иерусалима, не для тебя это. Выражаюсь фигурально, как ты понимаешь. Я позвоню и по поводу квартиры, потороплю бюрократов, – пытался как-то оживить вечер Крон, мысль его не была последовательна.
Монолог Крона можно было объяснить только количеством выпитого, он был скромен, немолод