линия лесополосы отделяла дорогу от полей, и тогда из-под внимательного Ладиного взора ненадолго ускользали самые интересные виды.
Музыка «совершает насилие над человеческой психикой», перефразировала Лада когда-то давно прочитанную фразу Чайковского. Хм… Насилие… Она бы не назвала это так, хотя… Музыка заставляет чувствовать даже если ты этого не хочешь. Музыка захватывает тебя, увлекая в непонятный и таинственный мир, мир эмоций, мир, повествующей на языке, который невозможно записать иным способом. Внеземном языке. Так всегда казалось Ладе. Но разве можно быть уверенным, что ты окажешься в том же самом «мире», что и другой человек, который слушает ту же самую музыку? Встретитесь ли вы в одном мире, или окажетесь в разных? Почему этот воображаемый (осязаемый) мир именно такой, а не какой-нибудь иной? Как поймать его, как описать другим, если это… непереводимо? Но ужасно, ужасно захватывающе. Боже! Лада глядела на исчезающие вдали картины, или… или стояла одна на заброшенной улице? Было темно, и на фоне иссиня-черного неба возникали силуэты небольших домов, а покачивающиеся на ветру ветви кустарника, свисающие с палисадника, казались несколько зловещими. Дом, у которого она стояла, был одноэтажным, с побеленными известкой фасадами и двумя сиротливыми окошками, обрамленными выкрашенными в голубой наличниками, с которых местами уже осыпалась краска. За пыльными стеклами стояли какие-то горшки, а за ними – уложенные неровными складками клетчатые шторки. Лада посмотрела вверх, и ее обдало ночным холодом, а там, высоко-высоко сияли лучистые звезды в небе, подернутом бледно-зеленоватым свечением. Лада вдохнула свежий воздух всей грудью. Что бы мог значить этот дом? Где она могла его видеть, и где… где все люди? Почему она всегда оказывалась в заброшенных местах? И почему эти картины были столь живыми? В то время, как настоящая жизнь казалась ей столь далекой от реальности, в которой она так жаждала очутиться, но никак не могла попасть.
– Приехали, красотка! – Кэт толкнула ее в бок.
Лада вынырнула из своего мысленного приключения и вернулась к реальности, изо всех сил улыбаясь Кэт, так, чтобы та ни за что не догадалась, что она была только что где-то еще.
– Ничего не изменилось! – резюмировала она, когда поезд, выпустив пары, остановился на перроне.
– Стабильность! – подтвердила Кэт, и тут же скептически заметила: – Даже на ремонт не потратились…
Она брезгливо оглядывала небольшую станцию и обшарпанную выцветшую вывеску, на которой крупными буквами было написано: «Артемьевское». День близился к полудню, и воздух становился все суше и жарче. Теперь Лада слегка завидовала открытым ногам Кэт, отдирая прилипшие джинсы.
– Есть тут у них какой-нибудь ларек, что ли? – сама себя спросила Кэт, спустившись на перрон и с интересом оглядывая окрестности.
– Должен быть. Наверное, внутри, – предположила Лада. – По крайней мере раньше был, но очень давно. А что?
– Да я выпила