его мысль кажется мне абсолютно нелогичной и противной природе происходящего. В час, когда Пратэя близка к гибели, Повелитель Хаоса пробуждает богиню смерти… Что ты – симптом или лекарство?
Она подошла ближе, продолжая заглядывать Марго в глаза, и нечто жуткое, полное беспощадной мощи, открылось ей.
– Я не богиня смерти. Я богиня боли, – поправила Марго. – И справедливого возмездия. Мое озеро – кровь и слезы страдальцев, изгнанников…
– И убийц, – завершила за нее Мойра.
Марго усмехнулась.
– И как иронично, и как, должно быть, ошеломляюще, что именно светлые эйды с их политикой непримиримости ко всему, чего они не понимают, породили даффи – народ изгоев и отступников. Затем они проиграли им юго-запад, а затем и весь запад.
– В тебе и правда говорит их боль, – Мойра смотрела на Марго с опаской.
– Как бы там ни было, эту войну эйды проиграли. И они проиграют битву за Пратэю, хоть им и кажется, что «отступники» повержены навсегда. Как видишь – их богиня возрождена из их же пепла. А это значит, что слава Нортарга еще впереди. Ты не права – сейчас мое время. Когда, если не сейчас? Не все даффи погибли – лишь члены королевских родов. Но они возродятся. Оэ ди нейгос эсти эн Маргерис. А солнце Нортарга обязательно взойдет. Может быть, не в это лето. Но уже очень скоро. И да – зови меня Марго, а не Маргерис. Сейчас я не желаю быть узнанной.
– Марго… – повторила за ней Мойра и задумчиво отвела взгляд. – Не только богиня, но и человек. Как?
– Ты знаешь как, – внушительным тоном произнесла Марго. – Это правда – теперь я не только Маргерис, но и королева Нортарга. Я – Маргарита Демавро, воплощение всего этого славного рода. Я – королева королей. Каждый, кто имел в себе хоть каплю крови даффи и верил в меня, был похоронен в моем озере, принимающем все и растворяющем все.
Мойра чуть сжала губу, услышав эту последнюю фразу. Сама она никогда не видела Атро, не от того, что оно было для нее недоступным, но от того, что не желала видеть, как черная вода разъедает все живое. И только стены пещеры, в которой оно обитало (а в том, что оно есть некая форма жизни, Мойра не сомневалась), не были подвержены его смертоносной разрушительной силе.
– Но они не умерли, Мойра, на самом деле… – Марго приложила палец к виску, – все они здесь. И я слышу их голоса.
Ресницы Мойры задрожали, зрачки расширились на блеклой серо-голубой радужке, и две слезы прозрачными ручейками поползли по лишенному эмоций лицу. Ближе к подбородку кристально чистые капли почернели, а, падая на одежду, вновь стали прозрачны. Марго, знавшая о даре Мойры, внимательно проследила их путь. Нельзя сказать, что увиденное ее обрадовало.
– Что ты видишь? – насторожилась она.
– Я вижу твое озеро… – почти шепотом произнесла Мойра. Отвернувшись, она отошла к фонтану и машинально погладила по крышке фонаря, по-прежнему испускавшего радужное сияние. – Я слышала о нем немало легенд, и ни в одной из них не было ничего хорошего. Мне даже стало жаль, что люди бояться