продемонстрированная им в данный момент, можно было бы невольно залюбоваться им, чем обычно и вынуждены были без собственного на то произволения заниматься все жертвы обаяния мирройев. Вышедшие из самого Хаоса, мирройи были самой докучливой расой, когда-либо проживавшей на Пратэе. Само свойство их способа существования делало их таковыми – они вынуждены были продлять свою жизнь за счет других. Но это уже отдельная история и когда-нибудь ей все же придется уделить время, но сейчас…
– Ох, не надо, – закачала головой Марго. – Думаешь я не помню тебя у берегов моего озера? Думаешь, я не видела и не слышала всего, что происходило, пока я «спала» все эти сотни лет? Думаешь, я поверю, что миррой не узнал меня, и не видит насквозь из каких энергий я состою? – помедлив, она добавила: – И чья кровь течет во мне.
Уго смотрел на Марго, жадно ловя в сумрачном пространстве очертания ее лица, пока, наконец, его собственное тело не стало ощутимо материальным, перестав просвечивать. Его взгляд был настолько ненасытным, что, казалось, он веками ждал этой самой встречи, и лишь собственная гордость не позволяла ему выразить всю полноту своего восторга, отчего игра мимики и жестов обещала быть еще более мастерской и бесподобно совершенной, нежели во все иные его будни, исполненные хитросплетенных интриг.
– Я лишь хотел, чтобы вы сами это сказали, – благоговейно прошептал Уго. – Неужели пророчество и правда сбылось? Пророчество, в которое мало кто верил, но в исполнении которого всем пришлось поучаствовать. Многие говорили мне, что вы всего лишь миф. За эти десять лет бесплодных молитв они стали забывать стальную хватку Нортарга и завет Великого Нейшо. О, безумие глупцов! И вот теперь вы сидите передо мной, слишком живая, чтобы быть выдумкой.
– И слишком ценящая время, чтобы вести бессмысленные диалоги, – добавила Марго.
Уго усмехнулся.
– Понимаю, вы всякий день имеете возможность быть приобщенной к собственному величию, но я-то вижу вас впервые. Простите мне мое обывательское поведение.
– Прощаю, – благосклонно согласилась Марго, внутренне содрогнувшись от потока саркастической лести, которую она искренне ненавидела.
– Позвольте все же полюбопытствовать, ваше благородное величество, где же ваши регалии? – осведомился Уго, подозрительно сощурив глаза.
– Ярмарка тщеславия давно прошла. Уж тебе-то, как никому другому, должно быть известно, что настоящей королеве не нужны никакие «знаки отличия», – явно скучая, ответила Марго.
– Совершенная правда! Особенно с вашей нынешней силой, – Уго с подобострастием и чуть ли не с завистью заглянул ей в глаза, словно был котом перед кувшином невероятно жирной сметаны. – Но я все же позволю себе еще один небольшой вопрос. Я, как вы знаете, много путешествую…
Марго хмыкнула. Ей было прекрасно известно о том, что Уго – пленник, а никакой не путешественник.
– Так вот, – продолжал он, – я слышал, как в последнее время люди на станциях стали