на медленно текущее Апрельское небо. Оно растянулось как мокрая марля, которую не получается отжать. У нее болели с ночи запястья, потому что они снова спали на улице, сгрудившись в кучу, прямо на траве, а ближе к утру поднялся ветер – да и вообще, спать в Апреле снаружи холодно. Она все еще была в своем испещренном дырками свитере и домашних штанах, облепленных кошачьей шерстью, и сапогах на босую ногу – так, как поймал ее Кукольник, когда она выскочила из дома за маслом. Бутылку временно несла Марта, потому что даже такой небольшой вес был слишком отягощающим для ее рук.
– У кого карта? – возмущенно поинтересовался Гвилим.
– На, – угрюмо отозвался Кухулинн.
Они уже, наверно, в двадцатый раз стояли плечом к плечу, уткнувшись в пострадавший от многих складываний лист бумаги. Мария задумчиво смотрела на поворот мощеной дороги, кажущийся ей смутно знакомым. Коричневый фасад магазина, серость впереди – и замшелая зелень весенних пейзажей. Небо близко-близко к земле, и ощущение, что улица меньше, чем мир, будто воздух на самом деле можно потрогать.
Все здесь было таким: едва теребящим какие-то воспоминания. Запах непроходящего холода, призрачный шелест ветра, извилистые улицы и низкорослые домики в английском стиле. Эта страна звалась Кристианией и располагалась внутри Копенгагена, но на этом сходство с реальностью заканчивалось. У Марии было ощущение, что она знает что-то об этом странном мире, но пока не понимает, что она знает. Точнее, будто бы не может вспомнить до конца.
За спиной Марта уже перенесла весь вес на ногу, стоящую на большом круглом камне, а Гвилим с Кухулинном умудрились не поссориться, взявшись двумя руками за два края карты и медленно поворачивая ее по кругу, будто она могла измениться от вращения.
– Мы можем попробовать дойти сюда, на мост Революции…
– Кукольник не говорил мне ничего про мост Революции, он сказал идти сразу к зеленому крестику, который ведет на третий круг.
– Ну не понятно же, где он точно. Кукольник сказал…
– Вы знаете, что Кукольник псих, – Мария повернулась к ним, – да? Он сумасшедший.
Марта сняла ногу с камня. Она поигрывала бутылкой, раскручивая ее, как дубинку.
– О да! – согласился Гвилим. У него еще были свежи воспоминания о странной встрече на набережной. – Каждый раз, что мы его видим, он выглядит по-новому. Когда он нашел меня, у него были огромные голубые глаза и черные перья торчали из головы, и я был просто уверен в том, что он на самом деле огромный ворон.
Все кивнули.
– В баре, когда он вербовал меня, он был тощим и вытянутым, совсем как подросток, и с очень длинным носом, – вставил Кухулинн.
Он искоса посмотрел на Марту, потому что знал, что ей не очень нравилось, когда обсуждают Кукольника. Но в этот раз она, похоже, подрастеряла свою веру в него и спустила им все с рук. Более того, она добавила:
– Он и впрямь не в себе. И постепенно становился все хуже и хуже. Вы знаете,