силки. Неприятно тянуло слева, прямо под ухом, словно кто-то пытался переломить ей шею, но бросил на полпути.
– Про него ходит очень много слухов. Единственное, что я знаю наверняка, – он волшебник, – просто ответила Марта, – поэтому он постоянно меняется, может быть, поэтому он не спит и не отбрасывает тень. У него много странностей.
Она помотала головой и помрачнела.
Мария указала рукой на поворот.
– Идем туда.
Все посмотрели на нее.
– Откуда ты знаешь?
Еще чуть-чуть – и она начнет хромать. Она чувствовала себя старой бабкой, на которую пагубно влияет влажность воздуха. Небо Апреля было угрожающим, наполненным водой, но все же никак не разрождающимся дождем. И эта стоячая влага в ветре, и его промозглость, и безнадежность бледного однотонного света, и бесконечность белых туч ощутимо давили на нервы и вызывали мигрень. В Кристиании она стала ходячим барометром, и ей казалось, что и сама она наполняется тяжелой влагой, впитывая ее из клумб и земли.
– Мне снилась эта улица. Я думаю, это лучше, чем ничего.
Им пришлось согласиться.
Оловянная улица тянулась вдоль редкого парка и была похожа на неровный ряд разноцветных зубов. В солнечный денек магазины красиво отсвечивали стеклами и радовали прохожих радужными дверьми. Сегодня на улице не было прохожих, помимо этих четверых людей с разным цветом глаз, которые гулко шагали по мощеной дороге, а солнца было не видно за облаками, так что казалось, что все дома погрузились в зеленоватую воду, потому что от этой влаги уже и само небо начало затягиваться плесенью.
Ухоженный газон был окружен зелеными насаждениями, и единственная скамейка пристроилась вдоль узкой дорожки как прямоугольный черный жук. Марта и Гвилим смотрели вправо, на витрины закрытых магазинов, на плотно прикрытые двери на золотых щеколдах и пружинах, на задвинутые оконные рамы и деревянные перекладины, складывающиеся в кресты; заглядывали в пыльные окна, в темные комнаты заброшенных мастерских и кофеен, гадая, когда там в последний раз бывали люди и куда они все подевались. Но когда тебе снится сон, твой личный, персональный сон, и весь мир создан твоим воображением, вокруг не бывает людей, потому что сюжет сосредоточен на тебе.
Кухулинн смотрел вперед, сжимая ненужную карту в руке. Можно было гадать, что происходит в его рыжевато-пшеничной голове. И зачем он идет туда, куда идет? И зачем он так угрюм и всегда нетерпелив, если все знают, что ему некого искать? Ведь на самом деле в такую дорогу отправляешься, только чтобы найти кого-то. Гвилим, скажем, искал своего пропавшего на мельнице брата. Марта искала Кукольника, и каждый раз, что она находила его, он снова исчезал, чтобы ей пришлось его искать и ждать указаний. Мария искала приключений, которые пришлось отложить из-за ломоты в костях. И только Кухулинн, думалось, оказался здесь случайно, будто его загнали силком. И он словно бы торопился куда-то, но одновременно не хотел идти – как если бы ему нужно было на прием к стоматологу.
На скамейку присел облаченный в черное джентльмен в цилиндре и сюртуке. Он опирался одной рукой на зонт, и его осанка