mundi, dona nobis pacem…
Услышав в тишине непонятные слова сына, Ольга насторожилась.
– Что ты там бормочешь? Я плохо слышу. Опять эти новомодные молодежные словечки?
– Это латынь, матушка! Агнус Деи, если конкретно. Но ведь вас подобное не интересует, верно? – слова Александра прозвучали чересчур резко и гневно, так что императрица невольно отшатнулась.
– Паша! Даже сейчас наш сын не признает свои грехи! Он ни капли не сожалеет. Его душа слишком черна, возможно, он одержим бесами. Он однозначно сектант. Старец Нестор проводит отчитки, нам надо отвезти Сашу к нему в монастырь! А если и это не поможет.. что ж. Тогда у меня больше нет сына! Лучше жить без наследника, чем с таким богохульником.
На этих словах Ольга вышла из кабинета, громко хлопнув дверями и оставив мужа наедине с сыном. Павел принялся растирать виски, как при головной боли. Измученно вздохнул, взял собравшегося уходить Александра за руку, помедлил несколько секунд и обреченно выдохнул:
– Я вижу. Ты ведь не отступишься. Пожалей мать, она переживает за тебя! Постарайся, чтобы в дальнейшем никто не узнал. Сынок, я верю, что ты не хотел дурного. Я по молодости сам читал Сен-жермена и Калиостро, но никогда бы не осмелился.... То, что ты сделал, так нельзя. Ты наследник, на тебя все смотрят, и если на свою репутацию тебе плевать, подумай о хотя бы стране.
Сашулечка ухмыльнулся – отец всегда был мягче матери – и сгреб со стола отобранные рукописи.
– Отец, я понимаю ваше беспокойство, но я и правда ничего не сделал. Оккультная литература и рукописи средневековых филосовов пока что не запрещены, я имею полное право хранить их в своей комнате и не ждать, что кто-то, – последнее слово парень выделил особо, – захочет рыться в моих вещах. И замечу, что ваши люди встретили меня в больнице, а не в подпольном центре трансплантологии, с чего все эти речи, я не имею права посетить медицинское учреждение? Всего-то предложил тяжелобольному попробовать экспериментальное лекарство, ведь это шанс на спасение!
– Подобным должны заниматься исключительно врачи, сынок, – Павел встал из-за стола и отвернулся к окну. Он не был хорошим отцом, будучи занят государственными делами, и все что сумел сделать как родитель – обеспечить сыну хорошее образование. Другие родители не могли дать и этого, но Павел всё равно чувствовал себя виноватым. Как же он хотел, чтобы его семья была самой обычной, не связанной по рукам и ногам множеством обязательств и условностей. Увы, это было невозможно.
– Я к Орловым, – голос сына отвлек императора от печальных мыслей.
– Иди, я не могу запереть тебя во дворце, как бы ни хотел. Но сначала отдай мне карточки. Все. И наличные деньги тоже отдай. Тебе все достается слишком легко, поживешь как обычные люди.
Сашулечка вытащил из кармана штанов стопку карточек и пачку купюр и небрежно швырнул на отцовский стол, после чего забрал со стола одну купюру крупного номинала и отправил назад в карман.
– На сигареты, – подмигнул отцу и не прощаясь пошел в гараж за