дорогая! – сказала тетя. – Поела камушков, прочистила голос… Она – из всех матерей мать! Учуяв охотника, она прогоняет птенцов прочь, а сама бросается ему под ноги. И если ей удастся спастись, она кричит, собирая деток снова.
Так сказала она о матери, а затем, вспомнив, что я – сирота, остановилась и посмотрела мне в глаза:
– Я для тебя – мать. Знай это!
Мы пошли по самому краю ложбины, поросшей ежевикой, ступая по узенькой тропке, проложенной козьими копытами. На противоположной стороне показались сады Ай-Димитриса, отделенные друг от друга каменными изгородями.
Тетя раздвинула заросли репейника, и мы оказались в ее садике.
– Сначала присядем, перекусим, а затем посмотрим, что делать.
В корзинке у меня лежали ячменные сухари, бутылочка с маслом и головка сахара. Тетя склонилась над ручьем, смочила в воде сухари, разложила их на деревянной тарелочке, полила маслом и посыпала сахаром.
– Ах, какое лакомство получилось! Соловьиные пироги!
Не знаю, ел ли бы я это кушанье и сегодня с таким же аппетитом, но тогда оно попросту свело меня с ума.
Тетя сорвала с дерева несколько черешен, большинство из которых уже поклевано птицами.
– И очень хорошо! На здоровье! Если бы они ждали корма от людей, то уже давно бы померли… Сколько зерна гниет, сколько птиц помирает!
Навозный жук катил перед собой шарик.
– Здравствуй, пекарь! – сказала участливо тетя. – Он был пекарем, таким же человеком, как мы. Да только стал он обвешивать, и Бог обрек его делать хлеб из навоза.
Увидав в моих глазах недоумение, она добавила:
– Да! Да! Большинство пташек и букашек были когда-то людьми. Сыч был сторожем на винограднике. Однажды ночью его брат пробрался в виноградник украсть ягод, как мы позавчера, а сыч взял да и убил его. И попросил он Бога превратить его в птицу, чтобы оплакивать своего брата Антона. Потому он и кричит: «Нтон! Нтон!..». Паук был могильщиком. Однажды он похоронил живого человека, Бог проклял его: он ослеп и постоянно копает сам себе могилу… Я могла бы рассказать тебе еще много чего интересного, но пора за работу.
– Нет, расскажи, пожалуйста! Успеем еще.
– Ну, так и быть: расскажу тебе еще одну историю. Слыхал про поползня?
Она указала на сухую ветку на вершине дуба.
– Вот, слышишь? А самого его не видно. Это птица в серых пятнах и с длинным клювом. Был он пастушком12 и работал на очень строгого хозяина. Как-то раз потерял он овец и со страху, что хозяин подвергнет его наказанию, попросил Бога превратить его в птицу. До сих пор он взбирается на самую высокую ветку и свистит, ища свое стадо.
Тетя подошла к деревцу и принялась подрезать его ножом. Она удалила все боковые побеги, оставив только главную ветку.
– Помнишь меня? – говорила она деревцу. – Я привила тебя весной. А теперь я пришла тебя подрезать.
Затем тетя перешла к следующему дереву: рука ее пробегала по стволу так, словно это была девочка, которую она причесывала. Затем она взяла мотыгу и принялась пропалывать грядки.
Мне