глазницы, Соннеман смог зацепиться за кость. Он, точно такой же, как этот, мертвец.
По рукаву его резинового комбинезона перестала скатываться бурая кровь, а тело будто бы полегчало. Что-то не снаружи, а изнутри выдрали из него и пустили по ветру. Все вдруг стало безразлично. Не было смысла ни в венграх, ни в том, чтобы кричать или кидаться проклятиями в этого доппельгангера. Танкист медленно поднял пистолет к сердцу клона, и почувствовал, как ствол того смотрит прямо ему в грудь. Был последний взгляд. Пустующие глазницы в пустующие глазницы.
– Бога для нас не было.
– Бога для вас не было.
–…Но пусть будут прокляты те, кто сделал это с нами.
–…Но пусть будут прокляты те, кто сделал это с вами…
Раздался сдвоенный синхронный выстрел. И в зеркальных позах, посреди грязи и двух одинаковых уничтоженных танков, остались два одинаковых упавших в радиоактивную грязь освежеванных тела.
II
…Паратовский медленно поднял глаза из книги и снял с переносицы свои очки. Тяжело вдохнув, очевидно снова не поверив в то, что сам прочитал, отложил книгу в сторону, но закрывать не стал. Хотел, вероятно, сделать доказательную стопку из прочитанных историй, чтобы затем оперировать любой из них, как аргументом. Этому можно было лишь усмехнуться, поскольку я верил ему как себе.
– Интересно, очень интересно. Но несколько простовато. – хмыкнул я, посчитав, что этот рассказ мог быть интереснее. – Но пусть начало будет таким. И все можно спустить лишь на сумасшествие отдельного солдата. Может, это и вправду был «Леопард», и сознание Соннемана лишь дорисовало остальное, пока догорало в танке? Но, не буду врать, заинтересовать эта история способна, в ней есть что-то…
– На сумасшествие? – поднял брови академик, перебив. – На сумасшествие нынче можно списать слишком много. Что вы знаете о сумасшествии, когда все вокруг перестает быть таким, каким ты его знал, и становится совершенно незнакомым и опасным? Вероятно, эти книги и этот кабинет – есть мое сумасшествие. А также вы. Может, я уже умер?
– Нет, Емельян Павлович, вы ведь еще дышите. – мои губы разошлись в легкой улыбке, а взгляд внимательно изучал его книжные полки, выхватывая случайные названия. «Государство и Революция», «Наука Логики», «Приключения Тома Сойера» и «Черный обелиск». Разносторонний он мне попался, читал много и очевидно быстро, поскольку все те книги, что он заготовил на своем столе, были не из легкого десятка. – Вы способны читать и рассуждать относительно логично… Относительно нынешних условий, конечно.
– Ну и разговор у нас с вами. – пожал плечами тот. – Не знаю, сказали ли вы мне это как факт, или же оскорбили. Но, на всякий случай скажу, что да – я еще дышу. Вот это точно неоспоримый факт. И чувствую боль, которая растекается по моему телу. Резь в горле и поганый привкус металла.
– Как танкисты? – повернулся я к нему, окинув взглядом.
– Упаси нас всех Карл Маркс от того, чтобы встретить себе двойника…