мать! – что было сил заорал Эрих, перенимая управления огнем на себя. – Еще ближе! Ближе, черт тебя раздери! – он фыркал и выкрикивал нечленораздельные ругательства, то и дело глядя на окровавленный противогаз на соседнем с ним кресле, и на ошметки тела, оставшиеся на казеннике и внутреннем подбое башни. – Я размажу вас!
– Двигатель глохнет! – резко возразил Тилль.
– Ближе! – не унимался тот, приглаживая рукой кнопку выстрела.
А Леопард, как зачарованный, продолжал свое движение прямо с дырой в башне. И, наверное, такая же адская и безудержная агрессия загнанного в ловушку зверя терзала их командира. Соннеман был уверен, что тот еще жив, ведь башня поворачивалась. Жерло их пушки смотрело точно ему в глаза. И вдруг, когда Эрих опустил свою, тамошнее орудие опустилось тоже. На секунду замерев, немец обомлел. Но все же сжал кулак в резиновой перчатке. И ударил им по кнопке выстрела. Танки были уже почти вплотную, их разделяло не больше пятидесяти метров, когда два синхронных выстрела слились в один. И два противотанковых вольфрамовых дротика впились в борта за передними катками. Леопард тогда виделся Эриху как в кошмаре, закрытый пеленой огня и не расступавшимся перед этим грозным боем туманом. Все было бело-черным, дождь серым, в земля каштановой и бесконечно жирной.
Все вокруг заполнили искры. Миллионы и миллиарды разгоряченных звездочек, что прорвались к топливным бакам, поджигая их прямо внутри танка. Место механика-водителя мгновенно поддалось пожару, и командир даже не услышал писка и крика разом обуглившегося Тилля. Снова оглох и ослеп – все было в дыму и огне, стекла противогаза были измараны его кровью и той желчной субстанцией, что вытекала из его язв на голове и около глаз. Его руки не слушались, а ноги были ватными. Однако огонь подступал к боеукладке и скупой запас снарядов мог сдетонировать прямо внутри машины. Резко вытянув руки, танкист опрокинул наружу тяжеленный танковый люк и вывалился из горящей машины.
Он скатился по изорванному и грязному борту прямо в то болото, в котором стояли танки. Сверху по нему хлестал нешуточный дождь, а резиновые просвинцованные боты встали в лужу из вытекшего дизеля и масла. Через шланг противогаза прорывался дымный запах, воняло гарью и жженым мясом, резиной и раскаленным металлом. Ржавый привкус был на языке. Глубоко и с хрипом вздохнув, немец увидел громадный остов вражеского танка. Различить его все еще было нереально. Почти до самого зенитного пулемета на башне его закрывал плотный белый туман. И вдруг, в этом самом тумане выросла черная мешковатая фигура.
Зарычав как зверь, Эрих вскинул пистолет, и два раза выпалил в сторону фигуры. Мгновенно его пронзила страшная боль в плече. Пистолет оказался зажат в неработающей, пробитой пулями руке. Второй достав нож, он начал перебирать ногами в раскисшем осеннем дерьме, сближаясь с мешковатой фигурой. Это был противник, кто-то из выжившего экипажа Леопарда с зенитным… Зенитным пулеметом?
– … какого черта? – Соннеман