запретил мне делиться своими знаниями. Мне разрешено делать эту мазь только для малышей своей семьи. И то, что я намазал твои раны, может мне аукнуться завтра. Доктор, если узнает, не простит. Передаст меня судье. Сам знаешь, как строги законы о неразглашении чужих профессиональных тайн. Но доктор недавно исчез. Возможно, уехал в соседние города или селения за травами. А когда вернётся, мне несдобровать.
Бенир побледнел и кивнул.
– Я понял. Не волнуйся. Я никому не скажу. Спасибо, Дон.
Они оба не заметили, как за углом качнулась тень в длинном плаще. В темноте сверкнули зубы. Наблюдатель криво ухмыльнулся и исчез.
Спустя время Бенир мыл посуду вместе с Доном на кухне постоялого двора. Он сам вызвался помочь новому другу. Они весело плескали друг другу в лицо пушистой пеной, пока мама Дона укладывала малышей спать. Вместе вымыли все столы в обеденном зале, подмели, хохоча над смешными историями, которые знал Дон в немыслимом количестве.
– Завтра утром я должен буду маме помочь приготовить завтрак для семьи и всех постояльцев. А на сегодня мы всю работу сделали. Даже чуть больше, чем обычно делаю один.
Устало вытирая лоб, Дон плюхнулся на скамью и удовлетворённо оглядел зал.
– А ты ещё и готовить умеешь?
Более выносливый Бенир, однако тоже повис на черенке метлы, удивляясь, как много работы в этом огромном доме. И все заботы на плечах одной женщины и её ещё маленьких четырёх сыновей.
Тот рассмеялся и мотнул головой.
– Да. Умею. Вкусно нарезать сыр и аппетитно, ровными кусочками закладывать его себе в рот. Ладно, пошли спать. Спасибо за помощь, Бенир. Без тебя я бы провозился с уборкой до рассвета.
Бенир поставил метлу на место, придирчиво оглядел напоследок зал и, заметив в углу брошенную кем-то из посетителей куртку, поднял её, отряхнул и развесил на спинке стула. Теперь всё.
За окнами назревала гроза. Тяжёлые тучи нависли прямо над городом. Первые, крупные капли громко забарабанили по крыше и пока открытым ставням.
– Пойду ставни закрою, – Дон направился к выходу.
– Я с тобой.
Бенир больше не хотел уходить из этого дома. Дом. Дом? Неожиданно по его щекам потекли слёзы. Дождь скрыл это. А мальчик думал о том, что у него тоже когда-то был дом. Была семья. Была любящая мама. Наверное, любящая. Возможно, у него были тоже братья и сёстры. Но их он не помнит.
Закрывая последнее окно, Бенир прижался лбом к откосу, продолжая надрывно плакать. Он уже не сдерживал себя, будучи уверенным, что его никто не услышит из-за оглушительных раскатов грома и ливня. Он не плакал с тех пор, как покинул руины своего сгоревшего дома. Не плакал с того дня, как покидая родную деревню, положил вялый, невзрачный цветочек на могилу матери. Он обещал себе больше никогда не плакать.
На плечо легла тёплая рука.
– Пойдём в дом, Бенир.
Дон взял его за руку и повёл к теплу, свету и горящему камину.
Друг ни о чём не спрашивал, лишь накинул на его плечи старое одеяло и дал стакан молока. Молча сел рядом и открыл большую книгу. Он начал читать вслух какую-то историю, смысл которой