махровый халат, который я нашёл в ванной, и протянула мне стакан подогретого вина.
Молча чокнувшись, мы сделали по глотку. Я закрыл глаза и почувствовал тёплую волну удовольствия, пробежавшую по моему телу, коснулся на миг её губ своими. На секунду она положила голову мне на грудь, но потом вдруг подняла взгляд и, кокетливо улыбнувшись, слегка отстранилась.
– Я в ванную. Хочешь, осмотрись здесь пока, – шепнула она и, допив своё вино, вышла.
Я вернулся в гостиную. Всё здесь казалось мне странным, словно сказочным: аккуратные шкафчики, на застеклённых полках которых уютно расположились большие книги и альбомы, лёгкие, полупрозрачные занавески на окнах, морские волны и величественные горные ледники, смотревшие на меня с великолепных пейзажей на стенах.
Открыв одну из двух ещё не знакомых мне дверей, я попал в кабинет: строгие металлические шкафы в тон тёмно-серых стен, компьютер на маленьком столике у окна, массивные стеллажи, до отказа забитые книгами. Я уже не удивился, снова увидев фотографии на стенах. На сей раз это была застывшая городская жизнь: замершие в движении люди, обезличенные фоном монументальных зданий, кое-где живо контрастировавших своей серой прохладой с тёплыми солнечными лучами или морозом ночного неона. Мне даже показалось на мгновение, что я слышу застывшие звуки, оставшиеся за кадром: шум автомобильных двигателей, танцевальные ритмы из музыкального магазинчика, обрывки речи прохожих.
За окнами стемнело и, вновь вернувшись в гостиную, я включил торшер. Мягкий уютный свет сквозь синюю сферу абажура разлился по комнате.
Последняя дверь вела в спальню. Здесь я был поражён обилием красного. Алые обои, ковёр, покрывало на роскошной кровати у противоположной стены. На фотографиях кое-где бросалось в глаза обнажённое женское тело. Однако, присмотревшись, я увидел, что это не совсем обычные фотографии, а что-то вроде компьютерных коллажей. Гарик рассказывал мне про такое: фотоснимки вводятся в компьютер, обрабатываются, накладываются друг на друга, подчищаются и распечатываются на специальной фотобумаге.
Зачарованный, я остановился перед одной из таких картинок, показавшейся мне невероятно загадочной. На фоне пустого шоссе, убегавшего вдаль, разрезая пополам бескрайнее поле, были изображены… глаза! Да, человеческие глаза, причём мужские. Но ещё более странным был их взгляд, какой-то отчаянный, направленный чуть вверх и вправо. И в расширенных зрачках – едва заметное отражение – фигура обнажённой женщины, настолько бледное, что я сперва подумал, что мне это лишь показалось. Загипнотизированный, я стоял, не в силах оторвать взгляда от едва различимых очертаний женского торса.
– Тебе нравится?
Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Она стояла в двух шагах от меня, в розовом шёлковом халатике, с мокрыми после душа распущенными волосами, и улыбалась тому, что застала меня врасплох. В руке она держала длинную восковую свечу.
– Никак не могу понять… –