но в то же время, лукавые небесно-голубые глаза.
Старец опёрся на палку и окинул взглядом пришельцев.
– Ну, здравствуй, Ярославна, – произнёс волхв.
– А, откуда…, – начала было Марьяна, но старец её перебил.
– После. Чего на пороге-то стоять. Заходи в дом, княжна. Там и поговорим. Проголодалась, небось, с дороги-то?
Старик посторонился, пропуская княжну с лешим в дом. Немного задержался, окинув взглядом темнеющий лес, и зашёл следом, тщательно притворив дверь.
В избушке у старца оказалось на удивление просторно. Было светло от горящих лучин, и от печки исходило тепло, и доносились запахи, от которых у Марьяны заурчало в животе.
– Проходи, не стой на пороге, – произнёс мудрец, – Оглядись пока, а мы с Мохом на стол накроем.
Леший, как заправский знаток, не раз тут бывавший, сразу прошёл вглубь дома и начал греметь на полках посудой. Марьяна постояла какое-то время на середине избушки, огляделась и робко пошла вдоль стены, вертя головой. А посмотреть было на что. Все стены были увешаны полками с различными, непонятными девушке, склянками, коробочками, пучками разных трав. Свитки и книги лежали вперемежку с чучелами змей и лягушек, и ещё каких-то непонятных загогулин. Настоящая колдовская избушка. Только было очень чисто, никакой тебе пыли или паутины, как описывает молва жилища колдунов.
Со стороны дуба, в стене избушки была вырезана дверь. Марьяна постояла немного, соображая, зачем тут дверь, дерево ведь, но потом решилась и приоткрыла. За дверью оказалось ещё одно помещение, прямо внутри исполинского ствола. Марьяна не смогла разглядеть какое оно размером. В помещении было темно, а света из горницы было мало. Марьяна увидела только широкую лавку в глубине, укрытую шкурами, да прислонённую к косяку узловатую палку.
Закрыв дверь, девушка снова вернулась к столу, который уже был накрыт. Старец оглянулся и, кивнув девушке на лавку у окошка, сам уселся на деревянную чурку, заменявшую, по-видимому, ему стул. Мох поставил на стол последнюю чашку и плюхнулся рядом с Марьяной.
Заснула она прямо за столом, едва успев утолить голод.
Марьяна проснулась, когда солнце уже давно поднялось над кронами деревьев. Так долго она давно уже не спала – сказались переживания последней ночи. Девушка потянулась, выгнувшись всем телом, и чуть не упала с узкой лавки, на которой лежала. Мягкая козья шкура свалилась на пол. Марьяна села, подняла шкуру и огляделась.
В избе никого не было.
С улицы раздавались голоса. Марьяна выглянула в окошко, но никого не увидела, кроме нескольких коз и… огромного медведя, развалившегося посреди поляны и дремавшего, положив морду на передние лапы. Марьяна даже опешила от такой картины, а козам, похоже, было абсолютно наплевать, что они щиплют траву прямо под носом у огромного хищника.
Княжна соскочила с лавки и, как была, босиком, вышла наружу. У самой двери на завалинке, сидели и мирно разговаривали леший и волхв. Когда скрипнула дверь,