тёплую кружку.
– На, попей горяченького. Как думаешь, какие у него дела?
– Мужские, – уклончиво ответила Арлетта. – Мы с ним давно договорились, я ещё совсем несмышлёныш была. Он уходит по делам, а я не боюсь, не плачу, сижу, жду.
– Поня-атно, – сказал ночной брат. Нехорошо так сказал, ехидно.
Но спорить, защищать Бенедикта Арлетта не стала. Не годится постороннего в их дела посвящать. Чинно встала, отряхнула юбку, чтоб не осталось крошек. Пихнула ногой Фиделио, дремавшего под столом в обнимку с громадным мослом.
– Надо идти спать. Завтра с утра работать.
– Надо, – согласился ночной брат. – Вот, держи, я тут пирогов набрал, чтоб с завтраком не возиться.
– Всю свою долю зараз потратил, – осудила Арлетта.
– Ничего. Будет надо – ещё добудем.
Ну ясно, ночной брат. Что с него взять. Деньги у них лёгкие, а страха и вовсе нет.
– Воровать пойдёшь? – прошептала она. Трактирную залу они уже покинули, но громко обсуждать такие вещи не стоило даже в пустом дворе, – на костылях много не наворуешь.
– Что я, дурак? – обиделся ночной брат. – Из-за такой мелочи страже попасться. Рисковать, так уж по-крупному.
Хромой вёл слепого довольно долго, но, в конце концов, дошли до повозки, влезли наверх. Спать Арлетте почему-то расхотелось. По привычке решила посидеть на козлах. И зря. Рядом на доске тут же уселся ночной брат. Завозился, пристраивая поудобнее больную ногу. И чего ему надо? Арлетта съёжилась, соображая, успеет ли быстро вскарабкаться на крышу повозки. Туда-то ему точно не залезть.
– Хорошо, – сказал ночной брат, – над холмом звёзды, на холме, в Верхнем городе огоньки. Луна выползает из-за колокольни.
Ударил колокол в городских часах. Семь… восемь… девять. Издали донёсся треск, резкое деревянное постукивание.
– Трещотки трещат. Значит, стража ходит. Не боишься? – ехидно спросила Арлетта. Может, испугается и уйдёт?
– Нет. Не боюсь. Слыхала же – брать живым, и даже бить воспрещается. Только я живым не дамся.
Сказал и замолчал. Надолго.
– Да что ж ты такое натворил? – не выдержала Арлетта. Нельзя, никак нельзя у ночного брата такое спрашивать, но уж очень припекло любопытство.
– Королевскую сокровищницу обокрал? Фальшивую монету гнали?
– Нет.
– Человека убил?
– Хуже.
– Стражника?
– Ещё хуже.
Арлетта даже рот приоткрыла в ожидании. Ничего хуже и опасней убийства стражников она придумать не смогла. Но ночной брат ожиданий не оправдал. Только и сказал:
– Век теперь не отмоюсь.
И замолчал снова.
Должно быть, любовался на луну и звёзды. Но Арлетта звёзд не видела, а любопытство грызло и кусалось, как оса в волосах.
– От чего не отмоешься?
– Доверяли мне. А я… слабаком я оказался, бабочка.
«Своих, значит, предал, – разочарованно подумала Арлетта, – тогда понятно, почему он в бегах. Хотя нет, опять ничего не понятно».
– Ерунда, – заявила она, – если бы ты своих предал,