Миновав узкие и длинные улочки – в общем, добрую половину города, Итилмир оказался прямо перед бревенчатой избою старосты. Это жилище было небольшим, меньшим, чем у самого Итилмира. Что касается самого жильца, то все люди знали, что староста Брадо был охоч до золота и давно хотел через общину прибрать к рукам родовой дом самого Итилмира. В довесок к этому Брадо не верил в богов. Как сам говорил, он уже многое повидал на своём веку, а вот чудес не видывал, и потому мифы древние, как, впрочем, и небылицы и глупые россказни, проходили мимо его ушей. Более того, Брадо презирал одновременно и сплетников, и тех, кто продолжал верить в божественное.
Брадо тоже был горцем, но уже в преклонном возрасте, в отличие от молодого Итилмира. Происходил он из старого пастушьего рода, однако занятие своих предков не любил, потому что хотел иметь много богатств, не прилагая при этом усилий. Как и Итилмир, Брадо сохранял своё истинное происхождение и не облачался в одежды карлов, как это делали некоторые недалёкие горцы, пытавшиеся выслужиться перед новыми хозяевами – таких, благо, было немного. Однако нельзя сказать, что староста не прилагал усилий к тому, чтобы быть у наместника Хлеванга на хорошем счету, но нарядам своих предков он не изменял.
Когда Итилмир, прихрамывая, подошёл к жилищу старосты, Брадо сидел на лавке около дома и дышал воздухом свежим, совершенно не опасаясь асилка. Сам по себе он был человек худощавый и костлявый, словно бы иссушенный временем, однако его очи прыткие блестели как у молодого. Голова уже давно облысела, а оставшиеся волосы стали белы, что молоко, но в бородке колючей ещё чернели тёмные волоски, напоминавшие о былой молодости. Уши старосты были не в размер велики для его узкого лица, а широкий нос, словно склон обрывчатый, нависал над белыми усами, под которыми прятались съёжившиеся от вида нежданного гостя губы.
– Привет, Брадо! – вымолвил горец, глянув в широко раскрытые очи старика, зелёные, что бучило болотное.
– И тебе привет, Итилмир! – ответил староста хриплым голосом. – Это кто же тебя так побил?
– Обо мне не беспокойся – со стражниками повздорил.
Тем временем, услыхав разговоры на улице, несколько человек из домов напротив жилища Брадо вышли на улицу послушать, что же там происходит.
– Рассказывай, что могло случиться и связано ли это с этим асилком ужасным – велел староста. – Меня, видишь, он не тронул, а говорят, кому-то дом в щепы разнёс и даже убил кого-то. Странно, что он не учинил здесь большего беспорядка, а меня, видишь, «авось» спас!
– Он убил моего дядю Ольбенира. И разнёс мой дом в эти самые щепы!
– Как так твой? – поразился староста, погладив свою бороду, в сравнение не годившуюся бороде наместника Хлеванга. – Неужто прям в щепы, как и говорят?
Итилмир усмехнулся про себя жалкой сущности Брадо. Его собеседника нисколько не волновала смерть человека, но о доме он беспокоился, будто о живом существе, да и то только потому, что не сможет больше прибрать его к своим рукам.
– Прямо